Нефилим. Том 1. Начало - Анастасия Солнцева

умственно отсталых гамадрилов, которых посылал Уилсон? – громко фыркнула я, имея в виду наёмников, которые в первые месяцы после нашего побега взялись незаконно допрашивать и преследовать всех, кто был связан со мной и сестрой за пределами Исправы. Самым паршивым было не то, что нас искали, а то, как действовали эти ребята. Наёмники в основном состояли из бывших заключённых, нефилимов и химер, чья подпорченная репутация не позволяла найти работу получше. Они жили на вольных хлебах, делали что хотели, были презираемы всеми и редко заканчивали хорошо, а потому ничем не брезговали и не заморачивались с методами работы. – Да ладно вам! О какой помощи от наёмников может идти речь? Вы как себе эту помощь представляете? В виде раскалённого напильника во рту?

В повисшем гробовом молчании я услышала, как где-то снаружи заработала газонокосилка.

– Кажется, я начинаю понимать, что вы имеете в виду, директор Блейк, – протянул Димитров, нехорошо прищуриваясь. Мне сразу же захотелось прикрыться чем-нибудь вроде… чехла для дельтаплана.

– Отвратительный характер, – с печальным вздохом кивнул Блейк и бросил на меня странный взгляд, в котором за наигранной жалостью скрывалась жестокость. – Совершенно не поддаётся корректировке.

– Всё поддаётся корректировке, – не согласился с ним предводитель нефилимов, а я вдруг поняла, как себя ощущает корова, которой торгуют на ярмарке.

Сжала кулаки. Быть объектом внимания, объектом изучения и разговоров, в то время как к тебе самой проявляют уважения не больше, чем к домашней скотине очень… оскорбительно. И, кажется, именно этого и добивался Блейк.

Хотел поставить меня на место, предварительно ткнув в это место самым чувствительным органом – лицом. И заодно поковыряться в гордости, ну это так, мимоходом и между делом.

– Не хотите ничего сказать в своё оправдание? – ласково поинтересовался Димитров, вновь обращаясь ко мне. Но эта его забота была ещё более лживой, чем фальшивое дружелюбие Блейка, продемонстрированное мне в самолёте.

– Нет, – слова сорвались с языка раньше, чем я успела их обдумать. – Не хочу оправдываться. И не стану.

– То есть, в школу вы вернуться не хотите? – сделал какие-то очень странные выводы черноволосый, по чьим бровям где-то надрывался в рыданиях один несчастный пинцет.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы выдавить далёкое от правды:

– Хочу. Но доказывать свою невиновность не стану.

– Правильно, – криво усмехнулся глава. – Сами знаете, что виновны. И знаете, что совершили ужасный проступок. Ладно, если бы вы сбежали из школы сами, но подвергать опасности возможную претендентку на престол… Неважно, кем она вам приходится: младшей сестрой, старшей племянницей, двоюродной тётей. Да хоть бабушкой! Вы права не имели брать на себя такую ответственность! Вы знаете нашу историю? Историю нефилимов?

Вопрос прозвучал так требовательно, что не ответить на него было невозможно.

– Да, – еле слышно выдавила я.

– Тогда вы должны знать, – продолжил наседать Димитров, – что нефилимы – это основа нашего общества. Мы – его сила, его орудие, его честь и достоинство. Мы те, кто всегда впереди. Кто постоянно находится на пределе своих сил и возможностей, кто жертвует практическим всем, чтобы другие могли спокойно спать, жить, растить детей, выходить на улицы, не боясь быть растерзанными мерзкими тварями. Мы должны быть образцом. Каждый из нас, потому что каждый нефилим – это ценнейший ресурс. Это часть единого организма, и этот организм должен работать как часы на благо всех, кто от нас зависит.

«Вот какими они видят нас – просто ресурсом», – мелькнула грустная мысль. Но я промолчала, вынужденная сносить очередную моральную порку. Сколько их таких было в моей жизни – не сосчитать. И каждая – на один и тот же мотив. «Мы должны», «мы обязаны»…

– Кстати, об этом, – Блейк решительно перебил тираду Димитрова, отчего тот даже подавился собственными недоговорёнными словами. Новый директор сверился с документами, что лежали перед ним на столе, и продолжил: – Я всё-таки считаю, что девушке необходимо дать второй шанс.

– Разве не вы ещё неделю назад настаивали, что сестёр необходимо изолировать друг от друга, – впервые за всё время подал голос красивый светловолосый блондин с короткой стрижкой и милой ямочкой на подбородке, которая вступала в резкий диссонанс с глубоким рваным шрамом, пересекавшим левую щеку от края губы до уха. – Младшую вернуть в школу, а старшую – наоборот, отчислить навсегда.

– Да, – не стал отказываться от своих слов Блейк, а я поняла, откуда у этого собрания с участием воинства ноги росли. – Но мне выдалась возможность понаблюдать за действиями мисс Кьеллини в условиях… так скажем, потенциально опасных.

«Он имеет в виду то, как вырубил меня одним движением?», – немногочисленные мысли в моей голове забились в приступе изумления. – «Так это больше наминало избиение младенцев, чем реальный бой. Да и со штригой тоже паршиво получилось. Не будь щетинистого рядом, тварь, скорее всего, выдрала бы мне сердце и сожрала его».

– И? – поторопил Блейка Димитров. Мне вдруг показалось, что у нового начальства имелось столько же прав решить мою судьбу, сколько и у главы, а может быть даже больше, что было странным. Да, студенты подчинялись непосредственно директору Исправы, но глава был по статусу выше.

– Я думаю, что она обладает некоторыми ценными навыками, которые смогут пригодиться нам в будущем. Предлагаю оставить мисс Кьеллини в школе на испытательный срок. Скажем, два-три месяца. Если за это время она сможет догнать своих сверстников по уровню подготовки и навыкам, наверстав пропущенное, а также продемонстрирует свою преданность общему делу, то будет возвращена в ряды учеников на постоянной основе. И через полтора года сможет покинуть эти стены, заняв своё место в рядах воинства. Если же нет, – и меня пригвоздили к полу тяжёлым мрачным взглядом, в котором читалась не просто угроза, а обещание всех возможных мук, которые только способен изобрести один откровенно кровожадный нефилим, – то мисс Кьеллини будет навсегда изгнана из Исправы без возможности когда-либо вернуться.

– Мисс Кьеллини, – начал Димитров с каким-то странным вздохом, в котором мне послышалась и удручённость, и облегчение. – Вы согласны на такие условия?

– Да, – с секундным промедлением ответила я, стараясь выглядеть уверенной в своих силах, но при этом не смотреть ни на кого конкретно, и особенно, на пристально наблюдавшего за мной Блейка.

– Хорошо, – глава одобрительно хлопнул в ладоши и решительно поднялся, обращаясь ко всем, кроме меня: – В таком случае – решено. Если девушка сможет доказать нам своё право здесь находиться – она останется. Нет – спустя двенадцать недель отправится обратно к семье. Голосуем. Кто за?

Все присутствующие нефилимы, кроме одного, беловолосого со шрамом, вытянули вверх правые руки раскрытой ладонью вперёд.

– Практически единогласно, – оглядевшись, заключил