Инспектор паранормального. Дверь в Гром - Сергей Аб

как, впрочем, и я, любовался происходящим. Правда, не могу сказать, что взгляды наши совпадали в точности. В глазах Бальдора я заметил скорее отцовское тепло, нежели какой-либо другой интерес, и то восхищение, что я испытывал, глядя на этих двух милых женщин, у Главного Инспектора отсутствовало. И лишь потом я понял, что восхищение в его глазах всё же было, но в другом виде. В виде отрешённого созерцания прекрасного, как старики иногда чутко наблюдают за течением времени, за утренним пробуждением города, за изменением погоды за окном.

Вскоре, однако, я стал клевать носом так, что уже размеренный и спокойный разговор двух женщин перестали занимать меня. Тогда Главный Инспектор встал, и тем самым выдернул меня из оплетающих меня сновиденческих уз.

— Пойдём, Марк, — позвал меня он. — Кажется, крепкий сон тебе сегодня обеспечен.

— Ещё бы! — согласился я и поднялся. — Вы правы, думаю, мне не мешало бы немного вздремнуть.

— А то, — просиял инспектор. — Завтра будет отличный день.

Интересно, откуда это он знает? И, вообще! Это местная традиция, быть таким жизнерадостным? Ведь если отбросить все шуточки в мой адрес, то инспектор, пожалуй, вполне себе сошёл бы за счастливого человека. В этом ему можно лишь позавидовать, ведь моё счастье так просто не купить. Его теперь едва ли можно склеить.

— Вам это письмом сообщили, верно? — спросил я и обратился к девушкам. — Доброй ночи!

Обе они кивнули, и продолжили свою беседу. Немного, но всё же мне стало обидно, что никто из них не захотел задержать меня. Особенно Вероника, ведь я для неё должен был быть очень и очень интересным, а она предпочла беседу с Алисой. Впрочем, будь я на её месте, я бы тоже предпочёл беседу с Алисой. Смотреть в это лицо, в эти глаза, и не видеть ни капли вражды в свой адрес, разве может быть в мире что-нибудь более приятное?

— Ты что-то хотел? — спросила Алиса, нахмурив брови.

Я вдруг осознал, что смотрю на её лицо, и молчу уже некоторое время. В панике я выпалил то, что пришло мне в голову первым:

— Никак не могу понять, кого ты мне напоминаешь. Очень похожа на какую-то актрису, но вот на какую…

С этими словами я резко повернулся и направился к ожидающему меня инспектору. Тот смотрел на меня с какой-то хитрецой, но от комментариев воздержался.

— Вы хотите проводить меня? — спросил я его, когда он двинулся следом. — Что, боитесь, как бы я не украл из зала пару дорогих вашему сердцу цветков, или ручку не утащил?

— Глядя на твою физиономию, Марк, — ответил Бальдор, — я уже ни в чём не сомневаюсь. И цветок, и ручку, и даже собственную подушку нужно держать под замком, подальше от твоих вороватых ручонок.

Мы поднимались по лестнице, инспектор оглядывал зал.

— И откуда у вас столько цинизма в мой адрес? В жизни ничего не крал!

— В самом деле? — удивился инспектор. — А как насчёт твоего криминального детства? Уж это-то ты не будешь отрицать?

Я остановился и уставился на начальника.

— Откуда вы знаете о моём детстве?

— Угадал, — отмахнулся он, и от сердца у меня тут же отлегло. — Идём уже, а то переступать через тебя по лестнице, пока ты будешь храпеть — вариант не самый практичный.

Что ж, если он просто угадал, то ладно. Но та уверенность, с которой он сказал это, оставила в моей душе след сомнения. В самом деле, в детстве я был неисправимым воришкой. Но ведь знать об этом Главный Инспектор никак не мог.

— Не принимай близко к сердцу мои слова, — продолжил он, направляясь в коридор. — Завтра ты встретишься с тем, кто с лёгкостью затмит все твои прегрешения своими «подвигами»

Спать тут же расхотелось. Действительно, ведь завтра сюда явится тот самый тип, которого, по словам Алисы, я чуть не убил своими проклятьями. Не думаю, что он захочет просто пожать мне руку, и пожурить меня за мою проделку. Алиса — и та показала, что такого больше не потерпит.

Мы дошли до комнаты. Инспектор остановился.

— А вы что же, сами спать не собираетесь? — спросил я, открывая дверь.

— Посмотрим, — ответил он. — В последнее время бессонница заставляет меня больше работать, и меньше отдыхать. Бери пример, кстати.

— Ни за что! — возмутился я, и, закрыв за собой дверь, прокричал. — Доброй ночи!

— Молодёжь! — послышалось почти старческое причитание, а затем удаляющиеся шаги.

Упав на кровать, я почти сразу провалился в глухой сон, который действительно не готов был менять ни на какие деньги, ни на какие преимущества.

Впрочем, к этому сну мои угасающие мысли никакого отношения не имели.

Глава 26

Кошмары мне снятся не часто, да и в тех, что я обычно вижу, как правило, нет ничего страшного в привычном обывательском понимании. Кошмар для меня — это не монстры из-под кровати, не ужасы, таящиеся за покровом тёмной дымки комнаты. Кошмар — это разрушительное всепоглощающее чувство скорби, когда хочется выть от внутренней боли и смятения, когда накрывает этим чувством с головой, и нет от него спасения.

Кошмар — это когда тебе дают прикоснуться к видению мира человека, потерявшего связь с реальностью, и ты не можешь найти выход там, где его словно бы и нет. Ты даже не знаешь, что такое «выход»

Кошмар — это просыпаться множество раз, и каждый раз надеяться, что ты проснулся окончательно. Удивительно ли, что мои отношения, толком так и не начавшиеся, закончились в мой день рождения?

Как бы не был новый мир со мной добр, я всё ещё ждал, когда реальность резким властным движением выдернет меня из объятий цепких лап Грома, и я окажусь в какой-нибудь захудалой лечебнице, сидящим напротив старого доктора со скучающим морщинистым лицом и умным взглядом сквозь круглые очки. А я буду сидеть, и рассказывать ему про чудеса Грома, он будет кивать и деть вид, что верит мне, но руки мои так и останутся с туго перевязанными за спиной рукавами. Будет ли это моим кошмаром? Однозначно.

Но в этот раз дурной вкус выдающего ночные кошмары существа изменил своей привычке снабжать меня самым гадким из своего арсенала. В этом сне я оказался в тёмной квартире, прямо посреди ночи, сидящим на кресле, и, разумеется, в полном одиночестве.

В моих руках покоилась какая-то книга, я словно бы только что очнулся ото сна, услышав какой-то шум на кухне. Воздух вокруг был словно наэлектризован.

Я встал. Так хотелось добавить света, включить все лампы, тем самым