Полукровка 3 - Василий Горъ

когда я просто представляю вас рядом и говорю то, чего требует душа. Ответа, наверное, не дождусь — спать хочется так сильно, что путаются мысли — но завтра утром первым делом загляну в «Контакт» и очень-очень надеюсь, что в нем обнаружится ваше сообщение. На этом все. Обнимаю обоих… хм… не так, а одетой. Желаю удачи во всех ваших начинаниях. И жду очередного появления на Индигирке…

Последние предложения этого монолога заставили Завадскую задурить:

— А чего это «не так»? Грудь у нее однозначно в нашем вкусе, поэтому пусть обнимает голышом. Причем и тебя, и меня…

— Засматриваешься на девочек? — притворно удивился я и получил ответ, в котором почувствовалось второе дно:

— Нет, я по мальчикам. Вернее, конкретно по тебе. Но когда-то серьезно занималась рисованием. И до сих пор вижу красоту в чем угодно…

— Тягу к рисованию… задавили родичи? — осторожно спросил я и угадал:

— Да. Отец считал это баловством, а мать… мать любила, любит и будет любить только себя. Кстати, вернемся в Новомосковск — тоже выйду из рода. Дабы ни одна скотина не смогла меня к чему-нибудь принудить.

— Не заводись, Мариш… — мягко попросил я, чуть-чуть добавил яркости ее ощущениям, и раздражение как ветром сдуло. Зато появилось желание наговорить Темниковой ответ. И мы пошли ему навстречу. Правда, палить наши отношения были не готовы, поэтому попросили Феникса «одеть» нас в футболки и штаны от комбезов, «переселить» в стандартную командирскую каюту и посадить на одну из односпальных кроватей на приличном расстоянии друг от друга. А после того, как он заявил, что аватарки готовы, заболтались по полной программе. Причем Завадская, поймав смешинку, веселила меня и подначивала Дашу, а я наслаждался чувствами подруги и не думал ни о еврах, ни о войне, ни о том, что мы находимся хрен знает где и несемся к Белогорью.

В общем, эти тридцать шесть минут прошли в «измерении удовольствия». А через четверть часа после того, как наше послание улетело к Темниковой, на сервер МС-связи упало сообщение от Переверзева. И я, посерьезнев, вывел его в окошко ТК…

Глава 11

5–7 февраля 2470 по ЕГК.

…В Белогорье я зашел через предельно слабую «четверку». Нет, не из выпендрежа и, тем более, не для самоутверждения — мне требовалось как можно точнее определить пределы своих нынешних возможностей, так как зависимость сложности прохождения струн от массы покоя протаскиваемого корабля никто не отменял.

Ну, что я могу сказать о своих ощущениях? Было терпимо. Более того, у меня появилось стойкое ощущение, что в экстренной ситуации «связку» из двух «Химер» можно будет «вытянуть» в гипер даже через зону перехода с безумным коэффициентом сопряжения под четыре-двадцать.

Завадская, наблюдавшая за процессом «удовлетворения струн» вторым темпом, пришла к таким же выводам, поэтому мое настроение скакнуло ввысь и… хм… закрепилось. Впрочем, это не помешало отправить напарницу в ее МДРК, дождаться того самого доклада, отстыковаться, задать вектор разгона и передать управление кораблями дуэту из двух искинов. Да, слегка напрягло количество обломков, обнаружившихся «в окрестностях» Белогорья, но о том, что очередное вторжение флотов Коалиции было успешно отбито, мы узнали еще в понедельник и успели это пережить. Поэтому я связался с куратором и сообщил, что мы «болтаемся» сравнительно недалеко от планеты, подождал порядка пяти минут, получил координаты точки подбора, увел к ней оба борта и через какое-то время влетел на летную палубу дожидавшегося нас малого корабля-матки.

Следующий этап путешествия — падение к Вороново через «коридор», выделенный не нам — прошел без происшествий. Перелет из летного ангара «лошадки», приземлившейся в синем секторе, в наши — тоже. А потом нас с Мариной подобрал «самый обычный» бронированный «Авантюрист» какого-то старшего офицера ведомства, скрытно вывез с космодрома и доставил в Управление. Кстати, высадил в ангаре «не для всех», а трекер, прилетевший на мой ТК, направил к лифту для руководства, так что в кабинет начальника службы мы попали через боковую дверь и оказались в перекрестии взглядов Цесаревича, Орлова и Переверзева.

Пока обменивались приветствиями, эта троица держалась более-менее спокойно, а после того, как я помог Завадской опуститься в кресло и сел сам, Ромодановский, привыкший играть первую скрипку, взял власть в свои руки и уставился мне в глаза:

— Тор Ульфович, я внимательнейшим образом проанализировал ваши выкладки и учел тот факт, что вы — на редкость здравомыслящий молодой человек, но все равно считаю, что описанный вами алгоритм проникновения во вражеские системы, скажем так, весьма далек от реальности.

Вопросов он мне не задавал, но я решил «немного похамить»:

— Ваше Императорское Высочество, я справлюсь. Без вариантов.

— У вас есть основания так считать? — спросил он, почувствовав, что я в себе уверен.

Я утвердительно кивнул. И приоткрыл карты:

— Мы вошли в Белогорье через струну с коэффициентом сопряжения в четыре целые и три сотые. «Связкой» из двух «Химер».

В осадок выпали все трое. Но очень быстро пришли в себя, а наследник престола даже выдал монолог, который я опустил:

— Ну да: раз зависимость сложности прохождения струн от массы покоя корабля является нелинейной, значит, шансы у вас довольно неплохие. Что ж, тогда я задам вопрос вам, Марина Вадимовна. По мнению Тора Ульфовича, вы умны, изобретательны, перспективны и исключительно надежны. Я ни в коем случае не оспариваю его выводы, просто хочу понять, чем для вас является служба вторым номером этой личности, и насколько ваш командир может вам доверять.

Кара немного поколебалась и рубанула правду-матку:

— Ваше Императорское Высочество, Тор Ульфович — первый номер моей мечты, я считаю, что мое место — за его спиной, и уже задалась целью доказать руководству службы, что разбивать нашу двойку нецелесообразно.

— Прошу прощения за несколько личный вопрос, но я вынужден его задать: вы влюблены в Тора Ульфовича?

Девчонка криво усмехнулась:

— Ваше Императорское Высочество, служба в ССО и любовь в принципе несовместимы. Я поняла это еще на первом курсе ИАССН. А перед Тором Ульфовичем преклоняюсь. Как перед личностью, достойной и глубочайшего уважения, и, в какой-то степени, подражания. Ибо сотворять себе кумиров — не в моем характере. Так что нет, не влюблена. Но не замкну свои интересы на ком-нибудь другом даже эмоционально. Чтобы ни одна заинтересованная личность не смогла нащупать эту слабость и вбить в нее какой-нибудь клин.

Цесаревич задумчиво хмыкнул, ненадолго поплыл взглядом — видимо, сверяя свои наблюдения с