Тринадцатая Колония - Эдуард Сероусов

– Что? – Амина подошла ближе.

– Похоже на результат внешнего вмешательства, – тихо сказал Кай. – Кто-то модифицировал параметры классификации радиационных показателей.

Они обменялись встревоженными взглядами. Это означало саботаж – намеренное вмешательство в критические системы корабля.

– Нужно сообщить капитану, – сказала Амина.

– Подожди, – Кай проверял логи доступа к системе. – Давай сначала выясним, кто это сделал. Иначе мы просто спугнём саботажника.

Через несколько минут напряжённого поиска Кай откинулся в кресле.

– Чисто, – сказал он с раздражением. – Никаких следов несанкционированного доступа в журналах. Кто бы это ни сделал, он очень хорошо заметал следы.

– Или у него был официальный доступ к системам, – заметила Амина. – Кто имеет достаточный уровень авторизации для модификации таких параметров?

– Я, конечно, – ответил Кай. – Капитан Васкес. Ямамото как главный инженер. И… – он запнулся.

– Рейес, – закончила Амина. – Как специалист по безопасности, он имеет доступ ко всем критическим системам корабля.

– Не будем делать поспешных выводов, – осторожно сказал Кай. – У нас нет доказательств.

– Пока нет, – кивнула Амина. – Но мы будем наблюдать.

Они связались с капитаном Васкесом и инженерной командой, сообщив о проблеме и её причине. Ямамото немедленно организовал ремонтную бригаду для устранения утечки радиации, а Амина разработала план восстановления бактериальных культур.

– Сколько времени потребуется для полного восстановления функций биореактора? – спросил Васкес через коммуникатор.

– Минимум 48 часов, – ответила Амина. – Бактериальные культуры должны регенерировать, а это не мгновенный процесс.

– А до этого?

– Мы можем переключиться на резервные системы жизнеобеспечения, – сказал Кай. – Химические скрубберы для очистки воздуха, запасы кислорода. Но это временное решение.

Васкес помедлил, затем принял решение.

– Мы выйдем из режима искривления пространства на время ремонта и восстановления, – объявил он. – В нормальном пространстве мы сможем развернуть внешние радиаторы и улучшить терморегуляцию, что снизит нагрузку на системы жизнеобеспечения.

– Это задержит нас, – заметил Кай.

– Безопасность экипажа важнее графика, – твёрдо сказал Васкес. – Готовьтесь к деактивации двигателя Алькубьерре-Сяо через час.

Возвращение в нормальное пространство ощущалось как пробуждение от странного сна. Серебристое сияние искривлённого пространства исчезло, и в иллюминаторах снова появились звёзды – далёкие, холодные, равнодушные. Солнце было лишь одной из них, немного ярче остальных, но уже неразличимой невооружённым глазом на таком расстоянии.

Амина наблюдала за звёздами из обзорного купола, чувствуя странную смесь облегчения и тревоги. Три месяца в искривлённом пространстве изменили её восприятие реальности. Теперь нормальная Вселенная казалась почти… неправильной.

– Странное чувство, не так ли? – голос Дмитрия Волкова прервал её размышления.

Дипломат подошёл к ней, его движения были плавными и уверенными даже в условиях невесомости, которая вернулась после деактивации искусственной гравитации для экономии энергии.

– Будто вернулся домой после долгого путешествия, но дом уже не кажется прежним, – ответила Амина.

– Точное описание, – Волков улыбнулся. – В дипломатической работе я часто сталкивался с этим эффектом. Возвращаешься в свою страну после года в чужой культуре и видишь родной мир новыми глазами.

Амина изучала его лицо. За три месяца полёта она редко общалась с Волковым напрямую. Их рабочие сферы пересекались минимально, и дипломат большую часть времени проводил, анализируя лингвистические данные и разрабатывая протоколы первого контакта.

– Как продвигается анализ языка колонистов? – спросила она, поддерживая вежливую беседу.

– Увлекательно, – глаза Волкова оживились. – Их язык эволюционировал весьма нестандартно. Появились концепции и термины, которых не существовало на Земле в момент предполагаемого отправления колонистов. Особенно интересны термины, связанные с «Сетевым сознанием» и «Архитекторами».

– Вы верите, что колонисты действительно контактировали с нечеловеческой цивилизацией? – прямо спросила Амина.

Волков помедлил, тщательно выбирая слова.

– Лингвистические данные указывают на влияние концептуально иного подхода к категоризации реальности. Это может быть результатом контакта с нечеловеческим мышлением или радикально новым философским течением, развившимся в изоляции.

– Дипломатический ответ, – слегка улыбнулась Амина.

– Профессиональная привычка, – Волков тоже улыбнулся. – Но если отбросить формальности, да, я считаю высоковероятным, что колонисты Авалона обнаружили артефакты или технологии предшествующей цивилизации. И это фундаментально изменило их развитие.

Он помолчал, затем продолжил более серьёзным тоном:

– Доктор Хан, я слышал о вашем прогрессе в анализе биологических данных. Особенно о странных сходствах между земными и проксимианскими формами жизни.

Амина напряглась. Эта информация не входила в её официальные отчёты. Она обсуждала её только с Каем и, частично, с капитаном Васкесом.

– Откуда вы знаете об этом? – спросила она настороженно.

– У меня свои источники, – уклончиво ответил Волков. – Но я здесь не как шпион, а как потенциальный союзник. Мои лингвистические находки могут дополнить ваши биологические открытия.

Он наклонился ближе, понизив голос.

– В терминологии колонистов есть концепция «генетического шаблона» – некоего базового образца, на основе которого создаются или модифицируются живые организмы. Это может объяснить сходства, которые вы обнаружили.

Амина внимательно смотрела на дипломата, пытаясь оценить его искренность и мотивы.

– Почему вы делитесь этим со мной?

– Потому что истина важнее политических игр, – ответил Волков. – То, что мы обнаружим на Авалоне, может изменить наше понимание жизни и её происхождения. Это слишком важно, чтобы стать разменной монетой в борьбе земных фракций.

– Благородная позиция для дипломата, – заметила Амина с лёгким скептицизмом.

– Я в первую очередь человек, доктор Хан, – Волков выглядел серьёзным. – И меня волнует будущее нашего вида. Если колонисты Авалона действительно обладают технологиями или знаниями «Архитекторов», это наследие должно принадлежать всему человечеству, а не отдельным правительствам или корпорациям.

Прежде чем Амина успела ответить, раздался голос «Афины»:

– Доктор Хан, ваше присутствие требуется в лаборатории астробиологии. Капитан Васкес запрашивает обновление статуса восстановления биореактора.

– Мне нужно идти, – сказала Амина. – Спасибо за… информацию, мистер Волков.

– Всегда к вашим услугам, – дипломат слегка поклонился. – И помните, доктор Хан, на этом корабле у вас больше союзников, чем может показаться.

Амина покинула обзорный купол и направилась в лабораторию, её мысли были заняты странным разговором с Волковым. Что это было? Искренняя попытка сотрудничества или изощрённая манипуляция, чтобы получить доступ к её исследованиям?

В лаборатории её ждал капитан Васкес, изучающий голографические проекции состояния биореактора.

– Доктор Хан, – кивнул он. – Как продвигается восстановление?

– Лучше, чем ожидалось, – ответила Амина. – Бактериальные культуры адаптируются к новым условиям. Я модифицировала питательный раствор, добавив стимуляторы роста. Если тенденция сохранится, полное восстановление функциональности возможно через 36 часов вместо 48.

– Отличная новость, – Васкес выглядел удовлетворённым. – Инженерная команда уже устранила утечку радиации и усилила защиту. Теперь основная задача – восстановление биологической составляющей.

Он помолчал, затем добавил более тихим голосом:

– Мы исследовали логи доступа к системам. Следов прямого вмешательства не обнаружено, но это не значит, что инцидент был случайным. Держите глаза открытыми, доктор Хан.

– Всегда, капитан, – кивнула