Тринадцатая Колония - Эдуард Сероусов

– Возможно, я видел их во время одной из наших совместных сессий анализа, – небрежно сказал Рейес. – В любом случае, это выглядит как потенциально революционная технология. Материалы, способные адаптироваться на молекулярном уровне к различным условиям. Военные применения впечатляют.

– Я изучаю эти структуры как часть экосистемы Авалона, мистер Рейес, – голос Амины был ровным, но в нём отчётливо слышалось предупреждение. – Не как оружие или инструмент эксплуатации.

– Конечно, – улыбнулся Рейес. – Наука ради науки. Благородная позиция, доктор Хан. Надеюсь, колонисты Авалона разделяют вашу точку зрения.

С этими словами он покинул лабораторию, оставив Амину наедине с её мыслями и подозрениями. Столкновение было неизбежным, но Рейес считал его даже полезным. Пусть Хан думает, что раскусила его мотивы. Это отвлечёт её внимание от более глубоких уровней его операции.

Главное, что жучок был установлен и уже передавал данные. Теперь он будет видеть всё, что проходит через рабочую станцию астробиолога.

Вечером того же дня Рейес уединился в своей каюте для очередного сеанса связи с Землёй. Квантовый коммуникатор был замаскирован под стандартное медицинское оборудование – часть его личного набора для мониторинга здоровья. Никто на корабле, даже капитан Васкес, не знал о его истинной функции.

Согласно всем физическим теориям, связь через искривлённое пространство была невозможна. Двигатель Алькубьерре-Сяо создавал локальный «пузырь» искривлённого пространства-времени, полностью изолированный от нормальной Вселенной. Никакие сигналы не могли пересечь эту границу.

Но технологии Земного Альянса продвинулись дальше общеизвестных теорий. Квантовый коммуникатор использовал принцип нелокальности запутанных частиц. Каждый фотон в устройстве Рейеса был запутан с соответствующим фотоном в идентичном устройстве на Земле. Когда состояние одного менялось, мгновенно менялось состояние другого, независимо от расстояния или искривления пространства-времени между ними.

Сама по себе квантовая запутанность не позволяла передавать информацию быстрее света из-за теоремы о запрете клонирования квантовых состояний. Но инженеры Альянса нашли обходной путь, используя сложную систему предварительно согласованных состояний и алгоритм квантового усиления сигнала. Технология была экспериментальной, с ограниченной пропускной способностью и периодическими сбоями, но она работала.

Рейес активировал устройство, вводя длинную последовательность авторизации. Затем сформулировал сообщение, максимально сжатое для экономии ресурса квантовой связи:

«Первичное сканирование систем корабля завершено. Ключевые находки: 1) Подтверждены аномальные структуры на Авалоне, показывающие признаки адаптивной молекулярной конфигурации. 2) Высока вероятность нечеловеческого происхождения технологий колонии, связанных с сущностями, обозначаемыми как "Архитекторы". 3) Волков (предположительно агент Европейского Консорциума) проявляет особый интерес к лингвистическим аномалиям, связанным с "Архитекторами". 4) Левин, вероятно, скрывает истинные возможности ИИ "Афина". Требуется авторизация дальнейших действий».

Ответ пришёл через несколько минут – поразительно быстро, учитывая экспериментальную природу технологии:

«Информация получена. Приоритеты подтверждены: 1) Технологии адаптивных материалов. 2) Любые данные об "Архитекторах". 3) Средства терраформирования или климатического контроля. Опасения относительно Левина обоснованы. Установите дополнительный мониторинг "Афины". Относительно Волкова – позвольте ему действовать, но отслеживайте его находки. Консорциум может непреднамеренно выявить ценную информацию. Авторизация протокола "Фаэтон" подтверждена при необходимости. Следующий сеанс через 72 часа».

Рейес прочитал сообщение несколько раз, затем активировал протокол уничтожения данных. Текст исчез с экрана, а устройство перешло в режим пассивного мониторинга, неотличимый от обычного медицинского сканера.

Протокол «Фаэтон» получил официальную авторизацию. Это означало, что в случае отказа колонистов сотрудничать, он имел санкцию на применение силы для получения доступа к технологиям. Решение, которое он надеялся никогда не принимать, но к которому должен был быть готов.

Рейес подошёл к небольшому иллюминатору своей каюты. За ним не было привычных звёзд – только серебристое сияние искривлённого пространства, через которое «Персефона» прокладывала путь к Проксиме Центавра. Где-то там, в 4,2 световых годах от Земли, находилась колония людей, обладающих технологиями, которые могли спасти человечество.

Или уничтожить его, если попадут не в те руки.

Он вспомнил слова генерала Чена: «Математика здесь проста». Миллиарды жизней на Земле против нескольких сотен тысяч колонистов на Авалоне. С точки зрения чистой статистики выбор был очевиден.

Но Рейес был не просто статистиком. Он был солдатом, видевшим последствия войн и конфликтов. Человеком, который понимал, что за абстрактными числами стоят реальные люди, с их надеждами, страхами и правом на жизнь.

Именно это противоречие мучило его больше всего. Долг перед человечеством, требующий любых средств для получения спасительных технологий. И личная этика солдата, знающего цену насилия и принуждения.

Рейес сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Шесть месяцев до Авалона. Шесть месяцев, чтобы подготовиться к решению, которое может определить судьбу двух миров.

Следующим утром Рейес присутствовал на еженедельном совещании ключевого персонала. Экипаж привыкал к рутине длительного космического путешествия, и эти регулярные встречи помогали поддерживать структуру и порядок в повседневной жизни корабля.

Капитан Васкес выглядел более усталым, чем обычно. Рейес заметил лёгкую асимметрию в движениях его левой руки – очередной признак прогрессирующего неврологического заболевания. Амина Хан сидела напротив, бросая на Рейеса настороженные взгляды после их утреннего столкновения. Кай Левин, как всегда, был сосредоточен на своём планшете, лишь изредка поднимая глаза. Дмитрий Волков сохранял профессиональное спокойствие дипломата, но Рейес замечал, как внимательно он наблюдает за остальными.

– Мы преодолели первые две недели в искривлённом пространстве без серьёзных инцидентов, – начал Васкес. – Все системы работают в штатном режиме, экипаж адаптируется к условиям длительного полёта. Однако нам предстоит ещё шесть с половиной месяцев пути, и важно сохранять бдительность и командный дух.

Он обвёл взглядом присутствующих.

– Доктор Петрова, как состояние экипажа?

Корабельный врач активировала свой отчёт на общем экране.

– Физические показатели в пределах нормы, хотя есть признаки начальной атрофии мышц у некоторых членов экипажа, пренебрегающих тренировками в условиях микрогравитации, – она выразительно посмотрела на нескольких присутствующих. – Психологические показатели также в пределах ожидаемых параметров, но отмечается рост напряжения и раздражительности. Это нормально для данного этапа миссии.

– Какие рекомендации? – спросил Васкес.

– Увеличить частоту общих мероприятий, – ответила Петрова. – Культурные вечера, спортивные соревнования, образовательные лекции. Всё, что поможет экипажу взаимодействовать вне рабочего контекста и снимать накапливающееся напряжение.

– Принято, – кивнул Васкес. – Мистер Волков, как продвигается анализ лингвистических данных?

Дипломат активировал свою презентацию, показывая обновлённые диаграммы эволюции языка колонистов.

– Я углубил исследование терминологии, связанной с «Архитекторами», – начал он. – Особенно интересна концепция «Сетевого сознания», которая, судя по контексту, описывает форму коллективного разума или восприятия, выходящую за рамки индивидуального сознания.

– Это может быть продвинутой формой нейроинтерфейса, – предположил Кай Левин, впервые проявив интерес к обсуждению. – Технология прямого обмена мыслями и восприятиями между людьми.

– Или нечеловеческая концепция, которую колонисты пытаются описать ограниченными средствами человеческого языка, – добавил Волков. – В некоторых сообщениях есть намёки на то, что эта система восприятия была