Тринадцатая Колония - Эдуард Сероусов

– В таких сложных миссиях всегда есть различные интересы, – осторожно сказал он. – Научные, политические, возможно, даже военные. Важно помнить, что, несмотря на это, мы все стремимся к общей цели – безопасному контакту с колонией Авалон и пониманию её природы.

– Я надеюсь, что вы правы, мистер Волков, – Амина не выглядела убеждённой. – Но история человечества показывает, что когда речь идёт о потенциальных технологических прорывах, альтруизм редко бывает главным мотивом.

С этими словами она покинула конференц-зал, оставив Волкова наедине со своими мыслями. Дипломат улыбнулся. Доктор Хан была не просто умна – она была опасно проницательна. И явно имела собственную повестку, возможно, не менее сложную, чем у него самого.

Это делало игру интереснее.

Следующие две недели пролетели в напряжённой работе. Волков погрузился в углублённый анализ лингвистических данных, теперь сосредоточившись на любых упоминаниях «Архитекторов» и связанных с ними концепций.

Результаты были впечатляющими. В декодированных сообщениях действительно присутствовали многочисленные отсылки к некой предшествующей цивилизации, чьи технологии и знания, по-видимому, использовались колонистами Авалона.

Наиболее интригующим аспектом была концепция «Сетевого сознания» – своеобразной формы коллективного разума, которая, судя по контексту, была связана с наследием Архитекторов. Колонисты, похоже, адаптировали некоторые аспекты этой технологии или философии, интегрировав их в свою социальную структуру.

Но были и более тревожные намёки. В некоторых сообщениях упоминалось «Великое перемещение» – событие в прошлом колонии, которое, по-видимому, имело фундаментальное значение для её основания. Контекст был недостаточен для определения точной природы этого события, но лингвистическая структура предполагала нечто гораздо более сложное, чем просто колонизационная экспедиция с Земли.

Что, если колония Авалон не была основана земной экспедицией? Что, если эти люди были каким-то образом перемещены на Проксиму Центавра b самими Архитекторами? Эта гипотеза была настолько радикальной, что Волков не включил её в официальные отчёты, но тщательно зашифровал в своих личных заметках.

За два дня до достижения орбиты Марса капитан Васкес созвал ещё одно совещание ключевого персонала. На этот раз атмосфера была более напряжённой – приближение точки невозврата заставляло всех острее осознавать риски и неопределённости предстоящей миссии.

– Господа, – начал Васкес, – через сорок восемь часов мы достигнем орбиты Марса и активируем двигатель Алькубьерре-Сяо. После этого возврат в Солнечную систему будет возможен только после завершения полного цикла миссии.

Он сделал паузу, давая всем осознать значимость момента.

– Это последний шанс для любого члена экипажа, у кого есть сомнения или опасения, высказать их. После активации двигателя мы будем полагаться только на себя и друг на друга в течение восьми месяцев пути до Проксимы Центавра.

В комнате воцарилась тишина. Никто не хотел быть первым, кто выразит сомнения или страх.

– Хорошо, – кивнул Васкес, удовлетворённый молчаливым подтверждением готовности. – Тогда перейдём к финальным приготовлениям. Мистер Левин, статус «Афины» перед активацией двигателя?

Кай Левин, как всегда немного нервный, но сосредоточенный, активировал свою презентацию.

– «Афина» полностью готова к поддержке перехода в режим искривления пространства, – доложил он. – Все алгоритмы управления двигателем Алькубьерре-Сяо протестированы в симуляциях. Системы мониторинга «пузыря» искривления откалиброваны для немедленного обнаружения любых аномалий.

– Что произойдёт с системами связи после активации двигателя? – спросил Рейес.

– Теоретически, любая коммуникация с внешним миром станет невозможна, – ответил Кай. – Корабль будет находиться в собственном «кармане» искривлённого пространства-времени, изолированном от нормальной Вселенной. Даже квантово-запутанные коммуникаторы не смогут преодолеть этот барьер.

Волков отметил лёгкое напряжение в голосе Рейеса при упоминании квантовых коммуникаторов. Интересно. Возможно, специалист по безопасности имел доступ к такой технологии – экспериментальной и крайне секретной.

– Значит, мы будем полностью отрезаны от Земли на восемь месяцев, – подытожил Васкес. – Это подчёркивает важность самодостаточности и командной работы.

Он повернулся к Волкову.

– Мистер Волков, ваши последние выводы из лингвистического анализа перед потерей связи с Землёй?

Дмитрий активировал обновлённую презентацию, показывающую результаты его исследований.

– Я углубил анализ терминологии, связанной с «Архитекторами», – начал он. – Судя по контексту, это действительно обозначение предшествующей цивилизации, чьи технологии и, возможно, философские концепции были адаптированы колонистами Авалона.

Он переключил изображение на схему семантических связей.

– Особенно интересна концепция «Сетевого сознания» – формы коллективного разума, которая, по-видимому, была характерна для Архитекторов и частично интегрирована в социальную структуру колонии.

– Коллективный разум? – нахмурился Рейес. – Это звучит как форма ментального контроля.

– Не обязательно, – возразила Амина. – Это может быть продвинутая форма нейроинтерфейса, позволяющая прямой обмен мыслями и восприятиями без потери индивидуальности.

– Или нечто, выходящее за рамки нашего понимания психологии и сознания, – добавил Волков. – Важно подходить к этим концепциям без земных предубеждений.

– И всё же, – настаивал Рейес, – с точки зрения безопасности, такая технология представляет потенциальную угрозу. Что, если колонисты попытаются интегрировать членов нашего экипажа в эту систему «Сетевого сознания»?

– Мы будем действовать с максимальной осторожностью, – твёрдо сказал Васкес. – Никаких экспериментов с нечеловеческими технологиями без полного понимания их природы и последствий.

Совещание продолжилось обсуждением финальных приготовлений к активации двигателя. Были уточнены протоколы действий в различных сценариях, распределены обязанности, проверены аварийные процедуры.

Когда официальная часть завершилась, Волков заметил, что Амина Хан и Кай Левин остались в конференц-зале, тихо обсуждая что-то между собой. Он намеренно задержался, делая вид, что просматривает свои заметки, но на самом деле прислушиваясь к их разговору.

– …странные колебания в энергетических сигнатурах, – говорила Амина. – Словно кто-то использует дополнительный канал связи, не зарегистрированный в официальных протоколах.

– Я тоже заметил аномалии, – тихо ответил Кай. – Но без прямого доступа к системам безопасности сложно определить источник.

– Ты думаешь, это Рейес? – Амина понизила голос ещё больше, но Волков, благодаря своему тренированному слуху, всё равно расслышал.

– У него был доступ к коммуникационным протоколам в необычное время, – кивнул Кай. – И его реакция на упоминание квантовых коммуникаторов была… показательной.

– Нужно сообщить капитану?

– Пока нет, – Кай покачал головой. – Без конкретных доказательств это будет выглядеть как паранойя. Давай продолжим наблюдение и сбор данных.

Они замолчали, заметив, что Волков всё ещё в комнате. Дипломат сделал вид, что только что закончил просмотр своих материалов, и направился к выходу, кивнув им с дружелюбной улыбкой.

Эта информация была ценной. Значит, не только он заметил странности в поведении Рейеса. И не только он вёл скрытую коммуникацию. Интересно, что ещё скрывали другие члены экипажа?

В день активации двигателя Алькубьерре-Сяо атмосфера на «Персефоне» была наэлектризована смесью волнения, тревоги и исторического предвкушения. Все понимали значимость момента – человечество готовилось сделать следующий шаг в своём космическом путешествии, преодолев границы Солнечной системы.

Дмитрий Волков проснулся раньше обычного и провёл час,