Геном хищника. Книга шестая - Евгений Александрович Гарцевич

Просыпался я тяжело и как-то нервно. Тяжело — потому что открывать глаза вообще не хотелось, их будто клеем залило. Причём клея этого было на пару бочек, которые придавливали голову к подушке. А нервно — потому что меня кто-то усиленно тряс. Я кое-как разлепил веки и увидел взволнованное лицо Шустрого.

— Сумрак, вставай, — прорычал Шуст. — Пёс твой странно себя ведёт, и вообще херня какая-то творится. Никто просыпаться не хочет. Ну мля! И ты туда же!

Я как открыл глаз, так и закрыл, поэтому меня снова встряхнули. Ощущение, что в голове клей, который залил все шестерёнки, не отпускало. А им неплохо было бы начать крутиться и разогнать нарастающую тревогу. Тут ещё биомонитор добавил, больно проколов запястье, но зато это хоть чуть-чуть подстегнуло.

Я попытался сначала сесть, а потом и встать. Когда это всё-таки получилось, я обернулся на шустрого и выругался. Мягко говоря, понял, что та херня, про которую говорил Шустрый, быстро перешла в режим полного хернеца. Шустрый на ногах уже не стоял, а осел на землю и сопел, пуская слюни с блаженной улыбкой на лице.

— Нет-нет-нет, — пробурчал я, хлопая себя по щекам.

Я вывел проекцию с биомонитора и увидел, что спят похоже все, кроме моего генома. Этот проснулся, выкатил почти девяносто процентов контроля и вопил о воздействии чего-то противоестественного на мой организм. Как мог вопил через бой курантов в висках и жим-жимом в одном месте. А именно в гортани, чтобы я, видимо, не пытался делать сильных вдохов.

Дышать я и правда перестал. Замер, активируя маскировку и превращаясь в тень от собственной тени. Осмотрелся по углам ангара, где разместились наши. Филипка не видно, остальные на месте, и у каждого дурацкая улыбка на лице, будто они там самые радужные сны видят. Ну или просто обдолбались чем-то.

Я ещё раз саданул себе пару затрещин, а потом начал рыться в аптечке, пытаясь найти хоть что-нибудь, что простимулирует мой иммунитет, раз он сам не справился. Спасибо ему, что я ещё в сознании, но ему явно нужна помощь. Пошатываясь, я сделал несколько шагов и понял, что маскировка развеялась сама собой. А попытка дотянуться до чуйки и разогнать волны сканера по округе, тут же эти волны вернула мне обратно. Ещё один шаг, и я понял, что вообще забыл, ради чего и куда я собирался! И зачем у меня в руке «Зелёнка».

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Терпеть не могу, не контролировать свои мысли. Бесит аж…

Понять бы ещё, что именно меня бесит и какая мысль была последней. Начало помню, а вот что дальше должно было быть — уже туман. И этот туман тонкой струйкой втягивался через приоткрытые ворота амбара. Навыки шакраса отключились, но моё пока ещё работало. Вспомнить бы ещё зачем они мне могут быть нужны. Но слабые отсветы догорающего костра и луна, на минутку показавшаяся из-за туч, давали достаточно для меня света.

Я заметил и туманную струйку, и предмет, который её источал. Прямо на пороге лежал маленький тряпичный мешочек, внутри которого что-то тлело. Я уловил едва заметный терпкий запах с промелькнувшей в нём горчинкой. Действительно, херня какая-то.

Произнеся это слово, тут же вспомнил Шустрого, а потом кое-как догнал, зачем у меня до сих пор в руке склянка с «Зелёнкой». И, прежде чем осознание снова не спряталось в тумане, вырвал пробку и сделал несколько больших глотков. Первым делом продрало горло, вторым шибануло в нос, а третьим обожгло желудок. Херовый способ проснуться, но хоть частично действующий.

Пока ещё без маскировки, но хотя бы спрятался за дверью, перестав маячить на пустом пространстве. Услышал лёгкий шлёпок о землю и увидел, что перед амбаром упал ещё один дымящийся мешочек. Кинули издалека, забросив по высокой дуге. Значит, травят нас не местные, а кто-то извне. Я приник к щели между досками и увидел, что весь двор усеян этими мешочками. Некоторые уже прогорели и больше походили на скомканные жжёные тряпки. Запах усилился, но понять, что это, я не мог. Какой-то сонный мак, что-то опиоидное или уже какая-нибудь местная сон-дурман-трава? Неважно, во-первых, я про это забуду через минуту, а во-вторых, важнее, куда делся мелкий.

За стеной раздался ещё один глухой удар о землю. На этот раз уже чего-то очень тяжёлого. Мешок с картошкой? Или человек? Запахло свежей кровью, а на землю перед амбаром упала чужая тень. Ближе к человеческой, хотя разгадывать, клинок там в руке или это какой-то странный коготь, мозг не стал. А попытался снова отключиться…

Я потряс головой, потом допил «Зелёнку» и сжал пустую бутылку в руке. Тихо треснуло стекло, вонзив мне в ладонь несколько длинных осколков. Резкая боль будто бы включила сознание, но внутренне я понял, что не особо-то этого и хочу. Картинка как прояснилась, так и сложилась — в образ лежачего на улице Филипка. А когда и это уже стало данностью, я будто бы включился уже насовсем. Либо просто «Зелёнка» наконец подействовала, а порезанная рука запустила регенерацию, которая заодно и кровь решила почистить.

Достав «чезет», я вытянул руку на уровне потенциальной головы крадущейся тени. И как только на пороге появилась лысая морда фрика и втянулась, продемонстрировав татуированный висок, я тут же потянул спусковой крючок. Подхватил, падающее тело, и используя его в роли щита, выскользнул на улицу. Сразу же ушёл с линии огня, отступив в сторону и крутанувшись, ведя пистолетом между домами и по верхам. Поймал тень, сидящую на корточках на крыше амбара и готовую к прыжку, и дал по ней короткую очередь. Три выстрела: минус выпирающая коленная чашечка, минус голова, минус фрик.

Следующий бросился на меня из-под Пираньи, ещё один выскочил от колодца, и ещё трое отлипли от двери ближайшего дома. Чуть-чуть не успели её доломать, приняв решение, что я опасней. Или кто-то им подсказал? Я ещё одной очередью отбросил фрика обратно к колодцу, а во второго метнул свой трупный щит. Огнестрел я не видел, все фрики были с ножами. Просто у кого-то мачете, у кого-то поварские тесаки, а остальные с чем-то типа стилетов. Единственное, что в меня полетело, кроме самих фриков, были новые мешочки с дурью.

Я задержал дыхание и планомерно стал сдвигаться в сторону, откуда прилетело. К тройке, прискакавших от дома, добавилось ещё пятеро, сиганувших через забор. Все в меру адекватные, ещё не дошедшие до животной стадии, но уже не особо человечные. Красные глаза, нервная дрожь,