Хроники Менталиста 3 - Ярослав Чичерин

— Мы все еще исправляем последствия многолетнего разложения, — наконец произнес он, вспоминая формулировки из недавней лекции по идеологии. — Нельзя за один день восстановить страну. Но мы на верном пути.

Эти слова звучали убедительно, правильно, словно истина, не требующая доказательств. Явин с удивлением осознал, что действительно верит в то, что говорит.

Соня опустила взгляд, не решаясь продолжать опасную тему. Федор и Дмитрий обменялись настороженными взглядами — все понимали, что подобные разговоры могут привести к серьезным последствиям.

— Идемте, — резко сказал Явин, поднимаясь из-за стола. — Не хочу опаздывать на лекцию.

Профессор Сомов ждал их в просторной аудитории на втором уровне — худощавый мужчина с острым взглядом и уверенными движениями. На нем был строгий серый костюм, а на лацкане поблескивал значок Академии.

Явин занял место во втором ряду — не впереди, где сидели самые рьяные энтузиасты, но и не в задних рядах, где обычно отсиживались те, кого прозвали «балластом». Середина — оптимальная позиция, чтобы быть заметным, но не выпячиваться.

— Сегодня мы поговорим о методах информационной работы с населением, — начал профессор, когда кадеты расселись по местам. — О том, как правильно доносить историческую правду до тех, чье сознание затуманено годами лжи и пропаганды прежнего режима.

Явин достал тетрадь и начал записывать.

— Возьмем конкретный пример, — продолжал Сомов, указывая на карту, где Ростовское княжество было выделено красным пунктиром. — Этот регион, объявивший о своей независимости после освободительной революции, представляет собой прямую угрозу единству Империи. Там скрываются террористы, оттуда идет поток нелегального оружия и наркотиков. Но самое главное — оттуда к нам проникает идеологическая зараза.

Он сделал паузу, оглядывая аудиторию, и продолжил:

— Люди должны понимать, что воссоединение Ростовского княжества с Империей — не просто политический вопрос. Это вопрос выживания нации. И наша задача — сформировать правильное понимание этой проблемы у населения.

Ассистент профессора, молчаливый мужчина в сером костюме, включил диапроектор, и на экране появились кадры разрушений — взорванные здания, плачущие дети, раненые люди.

— Вот что делают с нашей страной те, кто поддерживает сепаратистов, — голос Сомова стал жестче. — И есть еще люди, которые сомневаются в необходимости жестких мер?

Явин смотрел на экран, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева. Он вспомнил, как в трущобах иногда с уважением говорили о Сопротивлении, как шептались, что «в Ростове хотя бы можно жить свободно». Какая чушь. Какая опасная, вредная чушь.

Профессор сменил слайд, и на экране появилась фотография грузного мужчины с жестким взглядом и массивным подбородком. Явин замер, узнав в нем главаря своей бывшей банды из трущоб. Того самого, чье тело несколько недель болталось на главной площади как предупреждение другим преступникам.

— Вот один из ликвидированных лидеров террористического подполья, — голос профессора стал жестче. — Бывший офицер специальных подразделений, предавший присягу. На его совести десятки жизней. Подрывы, диверсии, вербовка молодежи в ряды Сопротивления.

Явин почувствовал, как к горлу подступает комок. Глава их банды — террорист? Человек, который командовал их шайкой в трущобах, который научил его выживать на улицах? Это не укладывалось в голове. Но фотографии не лгали. Документы не лгали. Имперская разведка не лгала.

Значит, все эти годы под маской обычного главаря уличной банды скрывался опасный подпольщик? Их группа была не просто шайкой выживающих в трущобах, а ячейкой Сопротивления? И Макс… Макс, должно быть, знал. Был частью этого. Предателем.

— А вот еще один объект, представляющий повышенную опасность, — следующий слайд показал смутно знакомое молодое лицо.

Явин с трудом узнал в нем Макса — бывшего друга, а теперь, как оказалось, врага. На фотографии он выглядел старше, жестче. В глазах появилось что-то холодное, чего Явин раньше не замечал.

— Менталист чрезвычайно высокого уровня, — продолжал Сомов. — Завербован предыдущим объектом в подростковом возрасте. Специализируется на внедрении, манипуляциях сознанием, подрывной деятельности. Особо опасен из-за способности влиять на разум окружающих.

Явин сглотнул, чувствуя, как внутри что-то сжимается. Все знали, что Макс обладает даром менталиста, но Явин никогда не задумывался, насколько опасным может быть этот дар в руках врага. Неужели Макс все эти годы был не просто другом, а профессиональным манипулятором? Мог ли он влиять и на него, Явина, заставляя верить, что они друзья?

«А что, если и моя привязанность к нему была результатом его ментального воздействия?» — мысль была болезненной, но отчего-то убедительной.

После основной лекции началась практическая часть. Кадетам раздали папки с материалами — старые газетные вырезки, фотографии, обрывки документов времен последнего императора из династии Белозерских.

— Ваша задача — на основе этих материалов составить аналитическую справку, доказывающую неизбежность освободительной революции, — объяснил мужчина. — Используйте факты избирательно, выделяйте то, что работает на нашу версию истории. Это не фальсификация — это выявление исторической правды, которая часто скрыта за ненужными деталями.

Явин погрузился в работу с неожиданным для себя энтузиазмом. Он отбирал наиболее «говорящие» цитаты из речей последнего императора, находил в экономических сводках те цифры, которые показывали упадок. Процесс захватил его — это было похоже на головоломку, которую нужно собрать определенным образом, чтобы получилась нужная картинка.

Когда пришло время представлять результаты, Сомов выбрал несколько кадетов, включая Явина.

— Кадет Морозов, прошу вас.

Явин вышел к кафедре, держа в руках свою работу. Обведя взглядом притихшую аудиторию, он начал говорить — спокойно, уверенно, излагая историческую правду, которую смог раскрыть в документах:

— Анализ документов показывает, что режим Белозерских к моменту революции находился в состоянии глубокого кризиса. Экономические показатели падали, коррупция росла, недовольство народа достигло критической точки.

Он методично излагал факты, которые нашел в предоставленных материалах. Говорил о тайных сговорах императора с внешними силами, о подавлении инакомыслия, о роскоши двора на фоне народной нищеты. Сведения, которые ещё недавно показались бы ему сомнительными, теперь выстраивались в логичную картину исторической неизбежности.

— Таким образом, — завершил он, — освободительная революция под руководством Демидова была не просто оправданным, но единственно возможным выходом из исторического тупика, в который завела страну династия Белозерских.

Профессор слушал с легкой улыбкой одобрения, а когда Явин закончил, медленно похлопал:

— Превосходно, кадет Морозов. Вы проделали глубокий и точный исторический анализ. Особенно впечатляет ваша работа с экономической статистикой — вы смогли выявить ключевые тенденции, ускользающие от поверхностного взгляда. Блестящая работа!

Явин кивнул, принимая похвалу, и вернулся на место. Чувство удовлетворения наполнило его — он справился с