Хроники Менталиста 3 - Ярослав Чичерин

— Присаживайся, Сокол, — Никонов указал на свободный стул. — Мы с господином Корсаковым как раз обсуждали предстоящий бой.

Я приблизился к столику размеренным шагом, хотя внутри всё переворачивалось от нарастающей тревоги. Картина, представшая перед моими глазами, не укладывалась ни в какие рамки здравого смысла. Корсаков и Никонов, эти заклятые враги, мирно беседовали в окружении экзотических растений, словно старые друзья, вышедшие обсудить последние светские новости. И это после вчерашних пламенных речей Корсакова об уничтожении Никонова как главной цели своей жизни…

Они повернулись ко мне одновременно, как актёры в хорошо отрепетированной пьесе.

— А, Сокол, — Никонов указал на свободное кресло между ними. — Присаживайся.

Я опустился в кресло, ощущая себя зверем, загнанным между двумя охотниками. Бокал с напитком материализовался передо мной, наполненный заботливым официантом, появившимся словно из воздуха.

— У нас с господином Корсаковым возникла любопытная идея, — произнёс Никонов, откидываясь на спинку кресла с той непринуждённостью, которая даётся только истинным аристократам и опытным лжецам. — Мы решили раз и навсегда положить конец нашим… разногласиям. Причём сделать это благородным способом.

— Стреляться будете? — невозмутимо поинтересовался я, поднимая бокал и вдыхая аромат дорогого алкоголя.

Воздух наполнился негромким, но искренним смехом. По крайней мере, чувство юмора у этих двоих оказалось схожим.

— Мы сделаем ставку на ваш бой, — Корсаков элегантным движением покрутил в длинных пальцах бокал, заставляя янтарную жидкость переливаться в рассеянном свете. — Чей боец проиграет, тот уходит из города. Навсегда.

Я пригубил напиток, выигрывая время для ответа. Терпкость алкоголя обожгла горло, но помогла сохранить невозмутимое выражение лица.

— Звучит… просто, — осторожно заметил я, опуская бокал на безупречно белую скатерть.

— О, но это не всё, — улыбнулся Корсаков. — Чтобы у бойцов не возникло соблазна поддаться, мы решили сделать схватку смертельной. Никаких ограничений, никаких правил. Бой идёт до смерти одного из участников.

Мой бокал замер на полпути к губам. Смертельный бой. Теперь угроза Корсакова предстала во всей своей зловещей ясности. Он не просто заставлял меня проиграть — он приказывал мне умереть.

Я посмотрел на Никонова, ожидая увидеть хоть какой-то признак сомнения или беспокойства. Но он выглядел абсолютно невозмутимым, словно речь шла о партии в шахматы, а не о бое, где один из нас должен умереть.

— Разумеется, — продолжил Корсаков, — каждый из нас волен выбрать своего представителя. И, как благородный человек, я оставляю право первого выбора господину Никонову.

Он сделал паузу, глядя на своего оппонента с нескрываемым интересом. В воздухе повисло напряжение.

Никонов задумчиво побарабанил пальцами по столу, изображая глубокие раздумья. Но я уже знал, что это спектакль. Решение было принято заранее. Как и моя судьба.

— Я выбираю Сокола, — произнёс он наконец, даже не взглянув на меня.

Корсаков сделал вид, что удивлён.

— Неожиданно, — протянул он. — Но я принимаю ваш выбор, коллега. Вихрь будет счастлив получить шанс… отблагодарить вашего бойца за прошлый бой.

Внутри меня всё оборвалось. Картина стала кристально ясной. Вот почему Корсаков держал Кристи заложницей. Он не просто хотел унизить Никонова — он хотел уничтожить меня руками Вихря. А я должен буду позволить ему это сделать, иначе Кристи умрёт.

Я посмотрел на этих двоих — акул, почуявших кровь, двух игроков, решивших судьбу пешки. У меня не было выбора. Либо я выхожу на ринг и даю себя убить, либо Кристи умирает сегодня же.

Идеальная ловушка. Выхода нет.

— За честный бой, — произнёс Корсаков, поднимая бокал в мою сторону.

Я встретил его взгляд и увидел в нём ту же холодную, расчётливую жестокость, что и всегда. Он всё спланировал с самого начала. Использовал меня, Кристи, даже Никонова — как пешки в своей игре.

— За честный бой, — эхом отозвался Никонов, поднимая бокал.

Я поднял свой бокал, чувствуя, как янтарная жидкость дрожит в моих пальцах. Не от страха, а скорее от ярости. Они думают, что загнали меня в угол? Что у уличной крысы нет зубов и она не сможет огрызнуться?

— За честный бой, — сказал я, глядя им в глаза по очереди.

И выпил до дна.

Алкоголь обжёг горло, а в голову пришло неизменное правило из прошлой жизни — когда тебя загоняют в угол, кусайся. Сильно. И целься в самое больное место.

Корсаков думал, что полностью рассчитал партию и точно выйдет из нее победителем. Никонов считал меня своей собственностью. А я? Я всю жизнь выживал среди хищников, которые были хитрее, сильнее и опаснее меня. И каким-то образом до сих пор дышу.

Кажется, пора показать этим надушенным ублюдкам, чему учат в настоящих столичных трущобах.

— Увидимся на ринге, господа, — произнёс я с улыбкой, которая наверняка выглядела не слишком дружелюбно.

После чего развернулся и пошёл к выходу, оставляя за спиной двух самых влиятельных людей Ржавого Порта.

Каждый из них думает, что знает, как закончится эта игра.

И они оба ошибаются.