Хроники Менталиста 3 - Ярослав Чичерин

ударила меня в солнечное сплетение. Даже в самые тяжёлые дни нашего противостояния, Кристи никогда не покидала комнату ночью. Она вообще редко выходила, предпочитая изоляцию обществу «продавшегося» меня.

Я рывком распахнул шкаф. Её одежда была на месте — немногочисленные вещи, которые она привезла из трущоб, и новые, которые я ей купил, но которые она отказывалась носить. Исчезла только старая куртка из потрёпанной кожи. Это было плохим знаком.

На подоконнике я заметил тёмное пятно. Подойдя ближе, понял — земля с ботинок. Кто-то залезал через окно. Или… вылезал.

Сбежала? Или её забрали?

Я подошел к окну. Десятый этаж. Неподготовленный человек отсюда точно не спустится.

Осматривая подоконник, я заметил едва видимые следы — возможно, от веревки или другого приспособления. Кто-то явно продумал этот момент. И почему именно сегодня? Почему сейчас?

В голове сложились кусочки мозаики. Алиса. Угрозы. «Другие способы привязать к себе».

— Проклятье! — я ударил кулаком по подоконнику.

Они забрали Кристи. Забрали, пока я отшивал их драгоценную принцессу. Идеальное время для удара — когда я отвлечён и слишком самоуверен.

Я вылетел из комнаты, быстро натянул куртку и выскочил из квартиры, даже не заперев дверь. Лифт полз бесконечно долго, поэтому я рванул по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

Оказавшись на улице, я остановился, пытаясь собраться с мыслями. Мозг лихорадочно перебирал варианты. Если Кристи сбежала сама, куда она могла пойти? У неё не было друзей в этом городе, кроме меня.

Рынок? Церковь? Порт? Она всегда любила смотреть на корабли…

Если же её похитили — нужно немедленно возвращаться к Никонову. Но что, если это не он стоит за похищением? Что если это Корсаков решил нанести удар, используя моё отсутствие?

Проклятье, как же всё запуталось.

Я остановился посреди дороги, хватая ртом морозный воздух. Снег падал всё гуще, превращая ночной город в нечёткое, размытое пятно. Будто реальность растворялась вокруг меня, оставляя только панику и безысходность.

— Эй, господин! — раздался детский голос за спиной. — Это вам!

Я резко обернулся. В трёх шагах от меня стоял мальчишка лет десяти, худой как щепка, с острыми скулами и насторожённым взглядом — типичный беспризорник из тех, что сновали по Ржавому Порту в поисках лёгкой наживы.

— Что тебе? — рявкнул я грубее, чем собирался.

Мальчишка не испугался, только прищурился, изучая моё лицо.

— Мне велели передать, — он протянул сложенный листок бумаги. — Сказали, это для Сокола. Это ведь вы?

Я замер. Все уличные мальчишки были на подхвате у разных банд — передавали сообщения, следили за чужаками, подслушивали разговоры. Их услугами пользовались все — от мелких воришек до самого Никонова.

— Кто дал тебе эту записку?

— Один тип, — мальчишка пожал плечами. — В капюшоне. Странный такой. Дал целый серебряный!

Он гордо продемонстрировал монету — действительно серебряную, с профилем Императора.

Я схватил записку, разворачивая ледяными пальцами. Бумага была плотной, дорогой, с золотистым тиснением по краям. Такой обычно пользовалась знать для приглашений и писем.

Ровные строчки, написанные каллиграфическим почерком, плясали перед глазами:

'Твоя подруга у меня, Сокол. Или мне стоит называть тебя по настоящему имени, Матвей Белозерский?

Глава 19

Условия Корсакова

Ледяные пальцы сжали моё горло, когда я перечитал записку. «…Матвей Белозерский». Это были обычные два слова, написанные изящным почерком на дорогой бумаге с золотым тиснением, но они разрушили всё, что я строил последние месяцы. Мой тщательно созданный фасад — новые документы, новое имя, новая жизнь — всё рухнуло в одно мгновение.

Ненавижу это чувство — когда земля уходит из-под ног и ты понимаешь, что снова оказался в смертельной ловушке. Но паника — роскошь, которую я не мог себе позволить. По-крайней мере, не сейчас.

Я медленно выдохнул, заставляя мысли течь спокойнее. Итак, Корсаков знает, кто я. Знает настоящее имя. Знает, что я не просто уличный оборванец с ментальным даром, а последний из Белозёрских — рода, чья кровь и наследие представляют ценность для Империи. И угрозу для нынешней власти.

Но если он знает всё это, почему просто не сдал меня имперским агентам? Одним звонком Корсаков мог получить награду, благодарность Императора и избавиться от потенциального соперника. Вместо этого он похитил Кристи и прислал записку. Значит, ему что-то нужно. Он хочет договориться.

А если есть возможность для переговоров, значит, есть шанс вытащить Кристи и свалить отсюда куда-нибудь южнее. К примеру, в Ростовское княжество.

Я скомкал записку и засунул в карман, заставляя мозг работать на полную мощность. К Корсакову нужно идти немедленно. Пока он не передумал. Пока не решил, что сотрудничество с имперцами выгоднее. Но как добраться до его особняка, если за каждым моим шагом следит человек Никонова?

Я обвел взглядом улицу. Снег валил всё сильнее, превращая мостовую в белое марево. На углу дома маячила серая фигура — тот самый соглядатай, которого Никонов приставил ко мне неделю назад. Обычно он держался незаметно, но сегодня я чувствовал его присутствие кожей. Тц… словно удавка на шее.

Без плана тут не обойтись. Прямое ментальное воздействие? Слишком рискованно. Наверняка у него защитный амулет, как у всех людей Никонова. К тому же, любая попытка использовать дар привлечёт внимание. Нет, нужно что-то более… традиционное.

Мальчишка всё ещё стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу и с любопытством разглядывая меня. В его глазах светились надежда на ещё одну монету и уличная смекалка, которую не спрячешь за детской внешностью. И тут меня осенило.

Я окинул пацана оценивающим взглядом. Худой, юркий, с хитрым взглядом и быстрыми пальцами. Скорее всего, карманник. А карманники в Ржавом Порту знают все лазейки и умеют становиться невидимыми.

План начал формироваться в голове. Избавиться от слежки, затеряться в городе, добраться до особняка Корсакова. Договориться с ним, чего бы это ни стоило. Вытащить Кристи. И, если повезёт, выбраться из этого проклятого города живыми.

— Как тебя зовут? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

— Мышонок, — гордо ответил пацан, выпячивая тощую грудь.

Уличная кличка. В трущобах редко пользовались настоящими именами — слишком опасно, когда каждый второй может продать тебя с потрохами за пару монет.

— Мышонок, значит, — я окинул его оценивающим взглядом. — Хочешь заработать?

Глаза мальчишки загорелись.

— А то! Что нужно сделать?

— Видишь того мужика в сером плаще? — я едва заметно кивнул на угол дома. — Он следит за мной уже второй день. Сможешь стащить у него