Йарахонг. Город и тьма - Наталья Гунина

В этом нет ничего необычного. На такое способны старожилы многих городов. Иногда, выходя из дома, чувствуешь, что весь мир вокруг благодушен и расслаблен, напоен дремотной негой. Или, напротив, собран и сердит. В такие дни — берегись и, если повезет, сумеешь избежать проблем. А может, и нет.

Игнасию голос города был хорошо знаком. Прислушиваться к нему давно вошло в привычку.

Весь этот день Йарахонг лихорадило. Сначала это было заметно едва-едва, только если хорошо присмотреться. На первый взгляд, город по-прежнему благодушно щурил глаза и усмехался — цветастые одежды, беззаботные голоса, солнечные зайчики на мозаиках и позолоте. Но в уголках улыбки уже тогда скрывалась тревожная тень, которая выросла и окрепла к ночи. Смешинки и яркие блики сменились гримасой боли. Пламя свар вспыхивало тут и там, разбрасывая искры. Те, на кого они падали, загорались следом. Во всем были виноваты жрецы Ахиррата. Но только ли они?

Игнасий шёл по улице. В который раз за эти бесконечные сутки. Кажется, он толком и не останавливался. Так, замирал на мгновение, чтобы вдохнуть, и нужда снова подталкивала его вперед.

Ноги потяжелели от усталости, желудок сводило голодом. Огонек внутри фонаря мерцал, проявляя неровным пятном лишь ближайшую стену, расписанную яркими красками, да мостовую под ногами. Зря он взял его у Олы. Зря согласился. А ведь порадовался было вначале — думал, что идти со светом станет приятней. Но получилось наоборот.

Улицы в центральной части города, обычно увешанные фонарями, сегодня тонули в темноте. Дурацкая стекляшка в руках давала лишь небольшое световое пятно, но взамен забивала зрение и не давала приспособиться глазам. Почему он не погасил ее сразу? Из-за ложной убежденности, будто свет — это безопасность? Как бы то ни было, эту группу людей Игнасий заметил, только чуть не наткнувшись на них. Они стояли неподвижно и удивительно тихо, неясной, неопрятной кучей. От них отчетливо несло брагой и паленым волосом. Ждали его?

— Слушай, ты же истинник, да?

Игнасий устало вздохнул и шагнул влево, пытаясь их обойти. У него не было ни времени, ни желания вступать в разговор. Один из них, крупный, массивный, ухватил его за плечо. Игнасий попытался сбросить руку, но бугай держал крепко.

— Да не трепыхайся ты, — примирительно бросил другой, невысокий и тучный, с перебинтованным лицом, — ты ж истинник? Мы у тебя спросим кой-чего, ты ответишь, и пойдешь дальше по своим делам.

— Я спешу. Руки убрал.

Пальцы нехотя разжались. Игнасий наконец сбросил руку со своего плеча и скосил глаза, незаметно оглядываясь. Люди обступили его кругом. Нехорошо. Но страх перед такими показывать последнее дело.

Игнасий расправил плечи, встал как можно независимей и приподнял фонарь. Ага, синие одежды, на груди и рукавах вышивка в виде капель. Роса. Те, в чей храм он сегодня вломился незваным, вытаскивая избитого Юржина. Хорошо, что мальчик сейчас в безопасности и не увязался за Игнасием, иначе встреча рисковала стать еще более неприятной. Теперь все зависело от того, успели ли жрецы росы узнали о вторжении. В животе похолодело. В случае чего, отбиться он не сумеет.

— Что за дело у Эаллы-росы среди ночи к представителю Яэ-истины? — тон Игнасия был предельно сух и официален.

— Прошу, выслушай. Мне очень надо знать, прав я был или нет, — забинтованный икнул и пошатнулся.

Он был всерьез и основательно пьян, а про вторжение в храм, видимо, был пока не в курсе. Хоть что-то хорошее.

— Я не задержу тебя надолго. А потом, если хочешь, мы даже проводим тебя, куда надо, а то неспокойно нынче, — голос забинтованного стал умоляющим, — и это… хочешь яблочко? Небось, голодный, да? Мальда, дай ему.

Оказавшаяся рядом женщина протянула что-то Игнасию, и он непроизвольно сжал пальцы. Придётся соглашаться. Так просто его не отпустят. Пожалуй, он мог бы что-то наплести или надавить авторитетом уважаемого в городе храма, но долг служителя Истины давил сильней чужих рук.

Мрак и все изгнанные! Он снова теряет драгоценное время и как только пытается поймать события, они ускользают из пальцев. Но как знать — сегодня все так переплетено и взаимосвязано, что может, и эта встреча тоже важна. Возможно, не зря боги свели их на улице. Игнасий поморщился, как от головной боли, и кивнул.

— Говори. Только быстро.

Забинтованный оказался на удивление хорошим рассказчиком. Изрядное количество выпитого вовсе не мешало ему, а только делало рассказ ярче и цветистей. Игнасий слушал, и события вставали перед глазами так явственно, как будто он присутствовал при них сам.

* * *

Глава Росы, а именно им оказался забинтованный толстяк, был ранен. Ожоги на лице отчаянно болели, а гордость страдала еще сильней. Он злился на вероломство храма Искр. Виданное ли дело: клясться в дружбе, призывать отбросить старую вражду, заключать союз — а затем подсылать мальчишку с жутким артефактом! Его помощники поймали и заперли паршивца и вместе с Главой помчались разбираться с Искрами. А те сидели у себя так спокойно, будто ничего не произошло. Пришлось долго орать под окнами, чтобы негодяи показались наружу. Зайти внутрь самим? Нашел дурака! Разве после такого им можно доверять? А в собственном храме всякий стократ сильней, чем на улице.

— Что случилось? — наконец поинтересовался один из служителей Искр.

И вид у него, сволочи, был скучающий и сонный.

— Вы подослали мальчишку с коробкой, полной искр. Вы пытались меня убить, а теперь спрашиваете, что случилось? — зарычал Глава Росы.

А эти бессовестные только недоверчиво покачали головами:

— Это невозможно. Шкатулка Искр утрачена пять лет назад. Ее разбили в щепки такие же болваны, как вы. Светлоликая Хатт ее не воссоздавала.

— Не лги мне! — заорал, брызгая слюной, глава Росы, — её только что принес в мой храм мальчишка! Он получил ее от жрицы в ваших цветах! Как ты объяснишь вот это?

Он размотал бинты на лице, и в неровном свете, проникающем из окон храма Искр, стали видны пунцовые пятна ожогов и волдыри, сочащиеся сукровицей. Ни бровей, ни ресниц — всё сожжено. Жрец Искр, подавшийся было к нему поближе, отшатнулся.

— Зачем ты нанес себе эти раны? Только для того, чтобы обвинить нас? Это переходит все границы!

Жрец Искр выпрямился, скрестив руки на груди. Наморщил лоб, нахмурился.

— Если не лжёшь, отдай шкатулку мне. Я сразу пойму, та ли она. Ты же точно взял ее с собой.

Глава Росы болезненно скривился от обращения на «ты». Совсем, гады, приличия потеряли. Пренебрегают богом. Ничего, он им это припомнит позже.

— Ну нет! Только взамен на