Первый инженер императора IV - Александр Вольт

— Работают, — коротко кивнул Романович, оценивая крепкие срубы отремонтированных домов и новый, высокий частокол. — Это хорошо. Значит, барон не только изобретать умеет, но и людьми управлять.

* * *

В этот момент из-за угла, где стоял навес, превращенный мной в испытательный полигон, появился я. Увидев двух царей, я не удивился. После случившегося ночью светопреставления было очевидно, что они не заставят себя долго ждать. Я вытер руки о тряпку, которая во время работы всегда висела у меня на поясе, и направился к ним.

— Ваши Величества, — я склонил голову в знак приветствия. — Не ожидал вас так скоро. Но всегда рад гостям. Прошу, идемте. Думаю, вам будет интересно взглянуть на то, ради чего вы проделали такой путь.

Конечно же я понимал, что проделали они его только ради одного: убедиться, что все здесь цело и невредимо. И что по земле ходят живые люди, а не облучившиеся восставшие мертвецы.

Я повел их к навесу. Там, на большом верстаке, лежал меч, который «Феникс» изготовил вчера. Рядом с ним — несколько идеально ровных, остро заточенных арбалетных болтов.

То с каким удивлением и изумлением загорелись глаза Романовича при виде оружия — было забавно наблюдать. Словно у ребенка, что дорвался до новых игрушек. Он подошел, взял меч в руки. Я заметил, как напряглись его бицепсы — клинок был увесистым, настоящим.

— Хороший металл, — он провел пальцем по лезвию, которое тускло блеснуло на солнце. — И баланс… идеальный. Сколько времени ушло на его изготовку, Михалыч? Неделя? Две?

— Один час и двенадцать минут, Ваше Величество, — ответил я за старого кузнеца, который как раз подошел к нам, привлеченный голосами.

Романович замер, его рука с мечом застыла в воздухе. Он медленно повернул голову ко мне.

— Что, прости?

— Один час и двенадцать минут, — повторил я, наслаждаясь его реакцией. — Из простого железного лома. С помощью вот этой штуковины, — я кивнул на черный куб «Феникса», который мы с хламниками снова вытащили из моего кабинета и установили под навесом.

Цари подошли к принтеру. Они долго молча разглядывали его, обходили со всех сторон.

— ИскИн, — обратился я к принтеру, — поприветствуй наших высоких гостей.

— Приветствую вас, правитель Алексей Петрович Долгоруков и правитель Олег Святославович Романович, — раздался из недр машины бесстрастный металлический голос. — Рад возможности проанализировать ваши голосовые паттерны и внести их в свою базу данных. Вероятность того, что эта информация мне пригодится в будущем, составляет восемьдесят семь и четыре десятых процента.

Романович отшатнулся от принтера, как от огня.

— Матерь Божья… — прошептал он, его лицо побелело. — Оно… оно говорящее! Шайтан в коробке! — он замахнулся клинком на куб.

Долгоруков, хоть и был уже предупрежден мной, тоже выглядел впечатленным. Он с интересом разглядывал черный куб, пытаясь понять принцип его действия.

Я тут же встал поперек принтера, расставив руки.

— Это не колдовство, Олег Святославович, — сказал я, видя их реакцию. — Это технология. Наука. То, что было утеряно, но что мы можем возродить. И это, — я похлопал по корпусу «Феникса», — наш главный инструмент в этом возрождении. Он может создавать не только мечи. Он может создавать инструменты для строительства, детали для механизмов, запчасти для… для всего, что нам понадобится. Он может дать нам то самое преимущество, которое необходимо для освоения Севера и защиты наших земель.

Я говорил уверенно, делясь своим видением будущего. Я рассказал им о своих планах по созданию новых арбалетов, прочных доспехов, возможно, даже примитивного огнестрельного оружия. Оставалось только найти порох.

— То есть, — спросил Олег Святославович, глядя на «Феникс» с прищуром, но опустив клинок, — что этот дух в коробке способен сделать вот такое? — он ткнул второй рукой в сторону клинка.

— И не только, — я в ответ указал на лежащие композитные арбалеты и ряды стальных болтов. — И это только начало. Я более, чем уверен, что в ближайшее время, если мы как следует наладим поставки, а для этого мы с вами и сделали первый аванпост, — мы будем готовы. К чему угодно.

Я посмотрел на них со взглядом полным уверенности.

Олег Святославович посмотрел на Долгорукова. Тот лишь пожал плечами.

* * *

Где-то на восточной границе

Новый день застал Радомира в хорошем настроении, если, конечно, можно было применить это слово к состоянию человека, чье прозвище было «Свирепый».

И, тем не менее, не смотря на ночные дурные донесения, мужчина спал спокойно, хотя назойливый октябрьский гнус и пытался попить его крови.

Именно в этот благословенный момент идиллию нарушил запыхавшийся, визгливый голос, который, казалось, продирался сквозь плотную ткань шатра.

— Радомир! Радомир! — верещал голос, и по его тону было ясно, что обладатель этого голоса принес весть о конце света.

Радомир с тяжелым вздохом откинул потертую шкуру и вышел из шатра. Он был в одном исподнем и потягивался, разминая могучие, покрытые шрамами мышцы, и этот процесс сопровождался таким хрустом, словно кто-то пытался сложить пополам старый дубовый шкаф.

— Чего там? — пробасил он, обращаясь к тощей, суетливой фигуре, которая уже успела припасть к его ногам.

Дикарь, которого звали Хмырь тут же совершил сложное акробатическое действие, которое было чем-то средним между низким поклоном и попыткой спрятать голову в землю, как это делают страусы из детских книжек.

Это был жест не столько почтения, сколько хорошо продуманной техники выживания. Все знали, что утреннее настроение Радомира было таким же предсказуемым, как траектория полета пьяной летучей мыши в грозу.

— Я узнал, Радомир, все узнал! Тот парень, этот… барон, за которого оба царя держатся, как за последнюю надежду… он что-то нашел на Севере! Что-то большое и, говорят, очень блестящее! И та вспышка света, что мы видели… это все он! Его рук дело! Сегодня утром оба царя, и Долгоруков, и Романович, снова к нему в поместье поехали! А еще… — Хмырь сделал драматическую паузу, его глаза забегали, — а еще в Новгороде, на рынке, бабки шепчутся, что этот их «инженегр», или как его там… вумник, короче… так вот, он скоро начнет делать для них новое оружие и броню! Много! Говорят, такую, что ни меч, ни стрела не берет!

Радомир слушал, его лицо медленно превращалось из просто заспанного в каменно-непроницаемое. Он смерил Хмыря долгим, тяжелым взглядом.

— Бред, — наконец