Позывной «Минус» 2 - Валерий Камнев

— Расскажу! — она сверкнула глазами. — Это самый красивый букет, который мне дарили. Я представила лица твоих подруг, если бы они его видели!

Минус покачал головой, усмехнувшись. Реми проговорила тихонько:

— Благодарю за цветы! Я их очень люблю. Теперь я совсем не сержусь.

Серёга довёз её к четырёхэтажному зданию, с украшенным лепниной фасадом. У одного из подъездов он остановился и Аннет, оглядевшись вокруг, вдруг поцеловала его в щёку.

— До свидания, — произнесла она, улыбаясь. — Я не обижаюсь.

— Спасибо. Всего тебе хорошего!

— Тебе тоже!

Минус подмигнул и тронул «бенц» с места. Он не ожидал, что Реми так поступит. Серёга подумал о том, что дочь Петра Аркадьевича с удовольствием бы отправила его на виселицу только за то, что просидела в комнате пару дней. В этом Минус был уверен. А смешная рыжая француженка оказалась хорошим человеком. Минус на мгновение обернулся. Маленькая фигурка Реми смотрела вслед автомобилю. Серёга вскинул руку в прощальном жесте.

«Бенц» свернул на Забалканский, в сторону Обуховского моста. Реми прижала к себе огромный букет и поправив сумочку, зашагала к двери. Она ещё раз вдохнула аромат роз и улыбнулась.

* * *

— Ты, Алексей, не горячись, — фон Коттен закурил папиросу. — На кой чёрт нам этот парень понадобился? Сам посуди, у него за душою уже мертвецов хватает, так это ещё только те, про которых известно. А вдруг кто разберётся в его прошлом? Что тогда? Ведь на нас пятно такое ляжет, что нипочём не отмоешься! Всё охранное отделение с грязью смешают!

Титов холодно усмехнулся:

— А мы для чего? Это кто ещё затеет у нас под носом рыться в биографии сотрудников? Укоротим руки, если будет нужно! — серые глаза блеснули. — В моем прошлом тоже всякого хватает. Киевские треволнения уладим. Ведь ничего особенного. Я на соратников покойного Бронштейна с чистой совестью все убийства оформлю, даже те, которых ещё не было. Этой революционной мрази на виселице самое место. Там ведь только копнуть поглубже и вмиг на заказчиков террора ниточки раскрутим! Не успокоятся ведь, пока Петр Аркадьевич живой. Снова организуют покушение. А нам расследование вести. Уж тогда и снимут обоих, что не углядели. Лучше загодя от террористов избавиться.

— Загодя лучше, не спорю, — фон Коттен задумался, представив собственное разжалование. — Но парень тебе зачем? Из полку своего офицеров перемани! Ведь есть же толковые? У нас и жалование выше, и с выслугой проще. Поговори, Алексей, — добавил он доброжелательно. — Жильё, опять же, у нас бесплатное. Может и согласится кто. А парень энтот, дрянь проклятая, пусть за границу улепетывает. И так статс-секретарь сжалился! Его бы за похищение девицы на Сахалин отправить! Вместе с бабами! А за Михеева в петлю!

— А нас тогда куда? — Титов улыбнулся, но глаза не смеялись. — Кто Пиранга к министру определил? Вы! С кого, стало быть спрос? Нас за этот клубок гадючий, полевым судом судить нужно! Хорошо, что министр скандала не захотел!

— Это да… — фон Коттен нахмурился. Пиранга Столыпину рекомендовал он лично. Осудить Ричарда Юльевича за покушение, не разрушив карьеру начальника, было невозможно. Поэтому довольный Пиранг маялся в камере, арестованный по мелочным придиркам к тратам казённых денег на агентуру ещё несколько лет назад. Беляева с Остапчуком просто выгнали со службы, чему они были несказанно рады. А покойный Михеев, погибший при исполнении, отправился на Волковское кладбище.

Михаил Фридрихович молчал, погружённый в раздумья, пока голос Титова не прервал его:

— Вы меня давно знаете, ваше превосходительство. Я попусту ни за кого просить не стану. В полку, стало быть, сотрудников подобрать? — он усмехнулся недобро. — Белозёрова тогда уговорил, а вышло что? Зарубили кандидатуру! И ладно бы за дело, а то по чистому произволу!

— Так ведь он на жидовке женился! — фон Коттен нахмурился. — Сам лишился возможности у нас работать!

— Да хоть на козе! — Титов фыркнул. — Из него сотрудник толковейший мог бы выйти! Нам дело какое, кого он имеет⁈ Ведь, главное, чтобы ничего не говорил бабе о своей службе! А больше звать некого, — добавил неохотно Алексей. — Совсем некого. Тут загвоздка в чём… — подполковник скривился. — Кабы я на войну с Японией, к примеру, людей собирал, так почти каждого из полка брать можно. Храбрости в бою многим не занимать. Только для нашего дела совсем другая храбрость нужна. Вы это, ваше превосходительство, лучше меня знаете. Ведь зачастую офицер в сражении с лёгкостью на смерть идёт, не дрогнув, а выволочки от начальства боится, хуже чем заяц. Вот таких мне не нужно. Мне люди нужны, чтобы думать умели и не боялись над законом пройти, если для дела понадобится.

— Над законом! — Михаил Фридрихович недовольно поморщился.

— Да, — кивнул подполковник. — Чтобы не тома бумаг писали, а действовали. Нам с вами обмишуриться нельзя, — Алексей испытыюще поглядел на фон Коттена. — Если удастся им революцию устроить, то повесят нас с вами рядом, ваше превосходительство! И семьи наши, будьте уверены, не пожалеют. А потому к закону у меня отношение особое. Мы ловим, а суд отпускает. Или наказание присуждает такое, что смех один! Не дело это. Должны мы с вами всеми силами Отечество оберегать. Другого нету. Вот мы и трудимся по способностям нашим.

Генерал-майор задумался. Он помолчал и неохотно произнёс:

— Погонит нас министр, с идеями твоими… Дался тебе этот Звягинцев… Ты хоть проверку делал? Документы подлинные?

— Разумеется, ваше превосходительство. Мне толковые люди вот так нужны! — Титов приложил к шее ребро ладони. — Ведь задание моё к шуткам не располагает. Можно не воротиться из командировки.

— Отведи Господь! — фон Коттен поморщился. — Только Пётр Аркадьевич добро не даст. Так что зря ты меня уговаривать принялся.

— А если разрешит? — Титов хитро прищурился. — Тогда как?

Михаил Фридрихович покрутил ус:

— Упёртый ты, Алексей. Как что втемяшишь в голову, так не отступишься. Хорошо. Коли Пётр Аркадьевич согласится, то и я препон чинить не стану. Но гляди — ты за него в ответе!

Подполковник кивнул головой и усмехнулся.

* * *

В жёлтом свете электролампы лежащие на столе бумаги казались восковыми. Пётр Аркадьевич отложил в сторону очередной лист и задумчиво уставился перед собой. В дверь осторожно постучали. Ольга Борисовна заглянула в кабинет, проговорив негромко:

— Петя, пойдём