Последнее слово единорогов - Виолетта Орлова

Инкард в тот день страшно обиделся на мать: ведь она поверила, будто он действительно способен совершить подлый поступок! Именно эта обида помешала мальчику поговорить с Павлией по душам и открыть всю правду. В дальнейшем Инк стал частенько прибегать к подобной технике умалчивания, ошибочно полагая что таким образом надевает на себя броню.

Глава 7 Свиток исписан был внутри и снаружи, и написано на нем: «плач, и стон, и горе».

Вскоре настал день, когда Тимпатру засверкал, будто пещера сокровищ, и немудрено – прибывали прогремевшие на все Королевство исследователи, храбрые люди, решившиеся на длительный путь пешком. О них судачили в каждой харчевне, в каждой пещере или же, если выражаться языком фуражиров, камере. Охотники обсуждали Корнелия Саннерса за обедом в пустыне, а жены их с удовольствием сплетничали о группе путешественников целый день кряду.

Нороган волновался, как остальные, и даже больше. Может, конечно, зря он возлагал такие надежды на этого путешественника? С чего бы ему найти «Последнее слово единорогов»? Естествознателям это не удалось, а он, обычный человек, случайно забредший в Воронес, вдруг отыскал его? Маловероятно. Но тем не менее Нороган истово ждал встречи с ним. Ему было интересно узнать, как обычные люди смогли пройти лабиринт, догадываются ли они о существовании естествознателей, людей, отмеченных однажды самим единорогом. Все это было весьма любопытно. Помимо прочего, Норогану хотелось подробнее узнать о цели столь длительного и сложного путешествия. Вернее, он слышал о том, что Корнелий хочет отыскать какой-то чудодейственный источник исцеления. Однако Нороган слабо верил в то, что взрослый мужчина, весьма недалекий от науки, в действительности положил такую несерьезную цель в основу своего путешествия. Наверняка тут было что-то еще, о чем не знали и не говорили. Словом, все вышеуказанные причины побудили Норогана ранним утром выйти на пристань в тот день, когда армутский корабль «Муравьедка» пристал к берегам Тимпатру. На борту его находилась уже столь известная всем группа исследователей.

Это был невообразимый, сумасшедший день. Армуты так старались показать себя с лучшей стороны, что, по всей видимости, все же немного переборщили. Лучшее – враг хорошего, а кочевники никогда не знали меры. Как только корабль прошел пропускную процедуру и причалил к берегу, туда самозабвенно ринулись торговцы, зеваки, факиры, заклинатели змей, гадалки, а также ошалелые ослы и мулы, в спешке позабытые хозяевами. Все это балаганное сборище двигалось, орало во весь голос, пело и, откровенно сказать, не только не производило хорошего впечатления, но, напротив, пугало.

Нороган лениво наблюдал, как путешественники спускаются по трапу – оробевшие, оглохшие от шума, ослепленные блеском города-муравейника, уже немного уставшие от длительного пути, груженные сумами.

Впрочем, им на помощь тут же ринулись с десяток полуголых носильщиков, готовых за бесценок нести их пожитки. Они так бранились, деля между собой чужое имущество, что чуть не порвали походную суму, а самих путешественников – не столкнули в море. Нороган насмешливо хмыкнул и приблизился к группе именитых гостей.

– Добро пожаловать в Тимпатру, господа! – произнес он приятным, напрочь лишенным акцента голосом, обращаясь напрямую к руководителю экспедиции.

– О, вы беруанец? – очень энергично воскликнул Корнелий Саннерс, очевидно, чрезвычайно обрадовавшись, встретив в туземном Тимпатру соотечественника.

Нороган улыбнулся одной из своих благожелательных улыбок и, властным взмахом руки отогнав носильщиков, помог путешественникам перенести на берег чемоданы.

– Я родом из Беру, однако уже долгое время живу здесь, – подтвердил он, наконец.

– Какая радость, встретить земляка в столь отдаленном от столицы месте! Меня зовут Корнелий Саннерс, а это моя группа, состоящая из двух прославленных ученых. Нахим Шот и Ракис Лот к вашим услугам!

– Рад услышать эту информацию персонально из ваших уст, однако я уже был заранее осведомлен о ваших именах. В Тимпатру об известных путешественниках не знают разве что собаки, да и те, верно, уже начали догадываться.

– В таком случае разрешите справиться о вашем имени? – вежливо спросил Корнелий, вытирая пот со лба. Это был высокий, уверенный в себе мужчина с приятным, внушавшим доверие лицом.

– Меня зовут Нороган Мэнсис, однако я предпочитаю обращение по имени.

– А с какой вы ветки? – деловито поинтересовался Ракис Лот, который занимался в настоящий момент тем, что наставлял лупу поочередно на проходивших мимо местных жителей, словно они относились к какому-то неизвестному науке виду.

– Воронье графство, – со значением вымолвил Нороган. Он действительно когда-то там жил. Еще до того, как стал естествознателем.

– О! – восхищенно пробормотал Ракис Лот и как бы невзначай направил лупу в его сторону.

– А теперь я обосновался в Тимпатру, – пояснил Нороган. – Возможно, вам потребуется некоторая помощь? В этом шумливом городе очень легко заплутать.

– Мы были бы весьма признательны! – живо воскликнул Корнелий Саннерс. – Честно говоря, мы весьма устали. Ракиса в пути одолела морская болезнь, да и остальные чувствуют себя прескверно. Посоветуйте, где нам лучше остановиться?

– Вам сейчас будут предлагать самые роскошные и дорогие постоялые дворы, однако я бы посоветовал обосноваться в «Приюте жены фуражира Махне Тамихулека».

– Пока мы будем выговаривать это название, боюсь, нас оберут до нитки, – улыбнулся Корнелий.

Действительно, к ним уже направлялись рикши, запряженные мускулистыми атлетами.

– До базара недорого, господин! В самые лучшие апартаменты задаром, бриллиант! На площадь к фонтану, сладкие кусочки сахара! – дико вопили они, стараясь перекричать друг друга.

Нороган, увидев, что гости в растерянности топчутся на месте, не замедлил вмешаться. Сперва он покатал путешественников по городу на рикшах, затем привез на постоялый двор. Ракис и Нахим предпочли отдыхать на подушках в тени платанов, в то время как Корнелий и Нороган решили отправиться в местную харчевню и выпить за знакомство по чашечке армутского кофе, приготовленного на песке.

Разлегшись на удобных топчанах, они с удовольствием принялись беседовать. Норогану было интересно узнать мельчайшие детали путешествия, а Корнелия, в свою очередь, волновали все подробности жизни армутов.

– Когда мы видим другую культуру, непохожую на свою собственную, то де-факто считаем ее менее развитой, равно как носителей ее – дикими и необразованными. Для беруанцев, к примеру, нормально мыть руки перед едой. Армуты же, прежде чем зайти в харчевню моют ноги, что вызвано, конечно, вовсе не отсутствием культуры, а скорее характером местности. Ноги в пустыне быстрее становятся пыльными, поэтому помыть их перед входом в помещение – хороший тон. Так стоит ли видеть во всех, кроме самих себя дикарей? Надо больше учиться, узнавать, подстраиваться и, главное, уважать других! Уважение – ключ к пониманию и принятию! – воодушевленно разглагольствовал Корнелий Саннерс.

– Совершенно с вами согласен, – скупо