Правила подводной охоты - Дмитрий Валентинович Янковский

— Зато теперь у тебя есть шанс не дожить до пенсии, — зачем-то ляпнул Пас.

Мне пришлось толкнуть его локтем, чтобы он еще чего-нибудь не сморозил.

— Даже у ассенизатора есть шанс утонуть в дерьме! — подмигнула Рипли. — Знаете главную поговорку всех охотников?

Пас покачал головой.

— Не бери тяжелого в руки, а дурного в голову — рассмеялась она.

Глава 6 "ПЕРВОЕ ПРАВИЛО ПОДВОДНОЙ ОХОТЫ"

Амфибия начала сбавлять ход. Я поднялся с ящика и, хватаясь за брезентовые петли, добрался до амбразуры. За ней уже виднелось море — по-настоящему голубое, местами сверкающее, словно пойманная в сети рыбешка. И ветер пах морем.

— Море! — Мне хотелось сообщить об увиденном своим спутникам. — Совсем рядом!

Они пересели ко мне на скамью. “Ксения” все больше сбавляла ход, приближаясь к выезду на перегруженную бетонку — личные автомобили с лодками на крышах и на прицепах двигались к морю подобно муравьиной цепочке. Водитель включил оглушительную боевую сирену, чтобы нам позволили выехать на шоссе. Влившись в поток, амфибия была вынуждена двигаться с общей скоростью, мотор перестал реветь и теперь рокотал на умеренных оборотах. Странно, но, пока стоял рев, мы его перекрикивали, а теперь, когда появилась возможность спокойно поговорить, каждый погрузился в собственные мысли.

Водитель снова врубил сирену и начал обгонять почти замерший общий поток. Через распахнутый погрузочный люк мы ловили любопытные взгляды пассажиров, сидящих в отставших машинах. В конце концов Рипли встала и захлопнула створки.

— Что там случилось? — встревожился Пас.

Рипли прильнула к амбразуре, стараясь разглядеть происходящее впереди.

— Пробка, — сообщила она. — И патрульные машины. Лет десять такого не видела. Похоже, дорожники перекрыли движение.

Тут же на небольшой высоте с турбинным воем пролетел гравилет с ярко-оранжевым брюхом. Согласно реестру, такую окраску имели машины муниципальных служб. Метрах в ста впереди по ходу движения размахивали жезлами люди в светло-серой форме дорожного патруля, чуть ближе путь перекрывали две патрульные машины и несколько раскладных турникетных секций. Возле них суетились раздосадованные водители — мужчины и женщины в шортах, гавайках, майках, панамах, а то и просто в плавках, размахивали руками, пытаясь добиться справедливости, а главное — проезда к морю. Патрульные оставались спокойными, словно сфинксы. Насколько я мог разглядеть, они вообще не реагировали на претензии отдыхающих.

Гравилет описал в небе широкую дугу и пошел на посадку, поднимая из степной травы клубы пыли.

Сы засмотрелись, и тот в отсек со щелчком динамика ворвался голос Жаба:

— Рипли!

— Да, — ответила бывшая кухарка.

— Тебя списали с каким уровнем допуска?

— С нулевым, — зло ответила Рипли. — Иначе я бы не сидела на камбузе.

— Не кипятись. С воздушкой ты ведь можешь нырять, а большего пока и не требуется.

— С воздушкой имеют право нырять даже клубные дайверы, — невесело вздохнула она.

— Мне не нужны клубные дайверы! — прошипел Жаб. — Мне нужна ты. Успокойся, после комиссии Макамоты восстановишь свой прежний допуск. А сейчас придется поработать в пирсовой зоне. Там сложилась внештатная ситуация, я связался с базой, но они не стали высылать своих. Решили не терять время, а припахать нас, раз уж мы здесь оказались.

Пас побледнел. Честно говоря, у меня от неожиданности тоже комок застрял в горле. Жаб отключился, и тут же снова взвыла сирена. “Ксения” сбавила ход до скорости пешехода, осторожно объезжая замершие на обочине машины. Мы с Пасом переглянулись. На нем лица не было — похоже, он не ожидал, что служба начнется так скоро и сразу с внештатной ситуации. Я же был по-настоящему рад. Если уж предстоит париться на спокойной базе в Атлантике, то хоть по дороге надо совершить нечто стоящее. Похоже, судьба милостиво подкинула мне такую возможность.

Нулевой допуск Рипли позволял работать только с воздушными аппаратами на глубинах до шестидесяти метров, а наш с Пасом, первый, давал возможность уходить в глубину до ста метров с аппаратами, использующими газово-кислородные смеси. Не бог весть какое преимущество, но мало ли что.

Патрульные раздвинули турникеты, пропуская амфибию. Миновав пост, водитель вновь набрал скорость, и мы понеслись в сторону моря. Скоро оно должно было стать для нас не местом беззаботного отдыха, как для всего сухопутного населения, а объектом охоты. В общем, мои детские мечты никогда еще не были так близки к исполнению. Мечты Рипли также должны были скоро исполниться, и мы с ней, объединенные этим радостным обстоятельством, не отрывались от амбразуры. Ветер врывался снаружи тугим теплым потоком, нес с собой запах моря и подвигов, а Пас тихонько сидел рядом, думая о чем-то своем. Похоже, он сдрейфил, но я не мог его за это винить.

Примерно через полчаса мы подъехали к городской окраине. Об этом говорили длинные тени небоскребов, пересекавшие наш путь по шоссе с запада на восток. До моря оставалось около километра — оно резало глаза своим блеском.

— Рипли! — прошуршал динамик голосом Жаба.

— Да.

— Я связался с мэром и выяснил подробности. Там в порту мина. По оценкам сухопутных, довольно взрослая, набравшая вес.

— Какой класс?

— Ты хочешь, чтобы я у сухопутных это узнал? Она всплыла в полумиле от берега, почти на границе пирсовой зоны.

— Тогда у кромки прибоя тормозни.

— Добро.

Через несколько минут водитель остановил броневик и заглушил двигатель. Рипли настежь распахнула створки погрузочного люка, выпрыгнула наружу и потянулась, распрямляя плечи и спину. Мы с Пасом осторожно выбрались следом.

Машина стояла у самой воды. Еле заметные волны с шелестом набегали на берег, в небе вскрикивали чайки — вечные морские охотники. Я присел на корточки и зачерпнул горсть песка. Теплые струйки посыпались между пальцев. Под подошвами штурмовых ботинок похрустывали ракушки. Одесса нависала над нами с запада, закрывая почти половину небесного свода, но солнце стояло еще высоко, поэтому полыхало выше самых высоких башен. Композитные стрелы пирсов убегали