Янтарная гавань - Виолетта Орлова

Ребята веселились до самого позднего вечера, пока, наконец, единороги-охранники не стали возмущенно подталкивать их в сторону спальных домиков. К слову, эти бравые стражи порядка отчего-то совсем не так, как раньше, справлялись со своими обязанностями. То ли они совсем разленились, то ли Дейра перестала обращать внимание на их дрессировку, но единороги выполняли работу спустя, как говорится, рукава. Поэтому никто из них даже не обратил внимания на то, что далеко не все разошлись по домам, и самые близкие Артуру друзья остались сидеть с ним.

Был уже вечер, плотный душный воздух, насыщенный ароматом цветов, убаюкивал. Очень хотелось развести костер и попеть под клависон, однако делать это вблизи школы не разрешалось. Ребята обложились со всех сторон стеклянными светильниками, которые вполне справлялись с созданием романтической атмосферы. На шерстяном пледе, будто царица, восседала Диана, по-армутски подобрав под себя ноги. Рядом с ней, как верный пес, сидел Тод, в темноте напоминая бронзовую статую. Тин продолжал уплетать сладости с праздничного стола, ибо он сегодня пропустил время ужина, не говоря уже о тренировочных приемах пищи. Даниел Фук развалился на земле, с неприкрытым отвращением отмахиваясь от москитов.

Артур внимательно посмотрел на Диану и вдруг решительно заявил:

– Об этом не может быть и речи.

Диана насмешливо покосилась на своего приятеля сквозь полуопущенные длинные ресницы. Только она из всей компании понимала в данный момент, о чем тот говорит.

– Это мое решение, – с достоинством сказала девушка.

– Нет, Ди, ты не понимаешь… – с досадой отозвался Артур, нахмурив лоб.

– О чем вообще идет речь? – встрял любопытный Тин, но на него никто не обратил внимания.

Артур немного помолчал, затем сказал серьезным голосом:

– Ребята, сегодня должен прийти Индолас. Вы сами слышали мою историю, и понимаете, что, как только он появится в школе, я уйду вместе с ним. Мне необходимо помочь отцу, который попал в беду. Я не имею ни малейшего понятия, насколько опасным может оказаться это путешествие. Конечно, со мной будет естествознатель, однако риски все равно имеются. Я не знаю также, когда смогу вернуться.

– То есть ты имеешь в виду, что можешь вообще не вернуться? – каким-то особенно мрачным голосом поинтересовался Даниел Фук.

– Я имею в виду, что мне это не известно. Поэтому я очень рассчитываю на то, что никто из вас не вздумает бросать учебу в Троссард-Холле, чтобы помочь мне.

Ребята с безотчетной грустью уставились на своего друга. В серых глазах Дианы сверкали какие-то упрямые искорки, словно она не соглашалась с тем, что только что сказал ее приятель.

– А где конкретно будет проходить ваш путь? – вдруг спросил Тод.

Артур пожал плечами.

– Я не могу сказать ничего конкретного, пока не появится Индолас. Я не знаю даже приблизительно, где могут быть эти пещеры, возведенные единорогами.

– Может, там же, где и Желтое море? – предположил Тод, и все при этих мрачных словах невольно поежились, словно на них и вправду сейчас подул леденящий душу морской бриз. Каждый из друзей в той или иной степени уже соприкасался с Желтым морем, и поэтому осознавал, какую опасность могла представлять встреча с ним. Сейчас ребята сидели на зеленой лужайке, окруженные со всех сторон прекрасными душистыми цветами, перед их взором защитной стеной возвышались башни Троссард-Холла, а над ними, высоко в небе, мирно светила луна. Однако друзья могли вообразить во всех красках и желтые буруны, беснующиеся от непогоды, и острые скалы, подобные ощерившимся волкам, и заунывную песнь ветра, давно уже потерявшего всякую надежду, и безмерную тоску в сердце, когда чувствуешь присутствие зла, будучи не в силах ему противостоять. Могли они представить также и снежный буран, вкупе со смертельным смраденьским холодом, и длинную дорогу, покрытую ледяной коркой, и высокие сугробы, способные вмиг похоронить в себе любого, отважившегося на продолжительный путь.

Как нужно было готовиться к подобному путешествию, да и возможна ли вообще хоть сколько-нибудь эта подготовка? Тин тоскливо подумал о своем уютном гнездиме, о семье, которую он так сильно любит. По словам отца, его ждало блистательное будущее на дереве. Ведь этого он всегда хотел и нисколько даже не сомневался в реализации данной мечты. Капризный, избалованный своими родителями, Тин привык к тому, что обычно все происходит так, как ему хочется. Пусть даже не сразу, какое-то время ожидания вполне допустимо, но в конечном счете в любом деле его неизменно должен был ждать успех. Он не подозревал даже, какими бывают трудности и лишения, а также не знал горя от потери близкого человека.

Вернее, мальчик, конечно, допускал, что такое происходит в мире, однако он как-то никогда не примерял подобные ситуации на самого себя и свою семью. Впрочем, это вполне закономерно и даже простительно, ибо многое нам известно, но по-настоящему проникнуться бедой можно, лишь однажды ее испытав. Поэтому юноша постоянно пребывал в счастливом иллюзорном мире, где все его желания непременно реализуются, а беды никогда не случаются. Тин признавал справедливость слов своего друга, и на самом деле он даже страшился мысли, что Артуру вдруг придет в голову сумасбродная идея позвать его с собой. В этом случае дилемма между дружбой и блестящим будущим была бы еще более острой и мучительной. Хотя и сейчас, глядя на задумчивое лицо своего лучшего друга, такое решительное, благородное, волевое, смелое, мальчик не мог с тоской не признать, что последовал бы за этим человеком куда угодно, стоило бы тому лишь поманить за собой.

Даниел же думал о другом. Пугливому долговязому юноше очень уж хотелось обзавестись такими качествами, как смелость и решительность. Он уже однажды избирал этот путь, и теперь желал достичь какого-то логического завершения. Сперва ему казалось, что раз он так смело бросился в Желтое море, самоотверженно спасая Тода, то теперь уже не осталось в мире ничего такого, чего можно бояться. Однако мальчик был неприятно удивлен, когда узнал, что страхи по-прежнему реальны, и каждый раз ему вновь нужно переступать через себя, свою натуру, постоянно превозмогать и преодолевать. Он уже начал смутно догадываться, что эта невыносимая борьба с самим собой носит, увы, постоянный характер.

О чем думали Тод и Диана, не представлялось возможным узнать; оба они заметно погрустнели, и с определенной точностью можно лишь сказать, что мысли их являлись не самыми радостными.

Ребята долго просидели на теплом шерстяном пледе, наслаждаясь тишиной лунной ночи, свежими ароматами цветущего сада и ласкающими ухо трелями цикад. Друзья не знали, сколько еще времени им предстоит находиться вместе, бок о бок, поэтому они боялись нарушить