Янтарная гавань - Виолетта Орлова

В какой-то момент птицы зависли над игроками, и тут же удивительный разноцветный порошок снежным градом полетел на поле. Всех игроков и башни волной накрыла гигантская радуга из множества разных цветов – фиолетового, красного, салатового, бирюзового, горчичного и фисташкового.

– Афония мелкотравчатая, – с умным видом провозгласила Диана. – Порошок от взаимодействия с воздухом начинает увеличиваться в размерах.

И действительно, все поле на несколько минут засияло, напоминая полотно искусного художника. Как только порошок, превратившийся в крупные разноцветные хлопья, осел на землю, зрители с восторгом захлопали в ладоши, ибо всем понравилось это маленькое, но вместе с тем зрелищное представление. Затем, откуда ни возьмись, появились профессиональные музыканты с мандолинами наперевес. Они должны были создавать некий фон; тихое мелодичное звучание диковинных инструментов отнюдь не мешало созерцать саму битву.

У той и другой команды были запасные игроки на тот случай, если кто-нибудь случайно травмируется во время полета. Даг де Вайт выбрал запасными участниками исключительно Всадников; преподаватель полагал, что появление сильных игроков на поле в тот момент, когда соперники уже утомлены – отличный тактический ход.

Только две башни были на этот раз задействованы в игре – соответственно по числу команд. Сейчас «Маралы» стояли возле своей башни, которая перед играми была выкрашена в яркий лимонный цвет, а «Севухи» – перед своей, темно-зеленой. Что чувствовали игроки в эту минуту, осознавали ли важность всего происходящего? «Маралам», казалось, было неведомо такое понятие, как страх. Их разукрашенные глаза с такой непримиримой яростью взирали на соперников, что у некоторых игроков поневоле начали трястись коленки.

Наверное, это устрашение было намеренным и составляло часть тактики «Маралов». Всем известно, что врага легче победить, когда он напуган. Внушение ужаса – это уже половина победы. Таким образом, бедные «Севухи» чувствовали себя не хищными ночными птицами, а скорее желторотыми птенцами, которых хотят насильно оторвать от крыла матери. Тин, который, в общем-то, никогда особенно не трусил, буквально позеленел от страха, сделавшись практически такого же цвета, как и башня, которую он должен был в ближайшем будущем защищать. Мальчик специально плотно поел перед играми, тактически объединив обед и ужин, однако сейчас он чувствовал, что все же немного перестарался, ибо вся еда, с такой заботливостью помещенная в его желудок, вдруг начала отчаянно проситься наружу.

Антуан Ричи внешне был спокоен, однако руки его, удерживающие щит, предательски дрожали. Старшекурсники казались более уверенными в себе, однако и их неприятно поразил устрашающий вид «Маралов», которые все то время, что игроки в ожидании начала действия стояли возле своих башен, показывали «Севухам» отвратительные, перекошенные от напускной ярости, лица.

– Кажется, за обедом ребята съели что-то не то, – сыронизировал Дориус, желая подбодрить друзей. Однако эта ненавязчивая шутка мрачно повисла в воздухе, подобно жирной дождевой туче. Скоро должна была разразиться гроза. Худощавый субтильный Инк с кожаной сумой наперевес одной рукой небрежно гладил своего единорога. Этот хилый на вид юноша казался самым уверенным и бесстрашным из всей команды «Севух», несмотря на то, что ответственность за победу практически целиком и полностью лежала на его плечах. Все это казалось немного странным, ибо создавалось впечатление, что этому сероглазому мальчику, в общем-то, наплевать на соперников, игру, победу и прочие малозначимые вещи. Его лицо было невозмутимо и серьезно; ни одна морщинка не появлялась на его гладком безмятежном челе, словно он находился не на поле брани перед разъяренными взглядами обезумевших «Маралов», а лежал у себя в гнездиме, в гамаке с интересной книжкой в руках.

Прозвучал горн. Как только этот первый звук победоносно пронесся над полем, защитники стали подниматься на своих единорогах ближе к гнездам с заветными яйцами. «Севухи» выполняли все действия с обреченным видом жертвы, в то время как «Маралы», напротив, охотно взмыли вверх – им не терпелось начать битву. В какой-то момент, будучи уже возле гнезда, Тин бросил жалостливый взгляд в сторону трибун, где сидели его друзья. Казалось, мальчик просит у них защиты. Затем он приподнял огромный щит с изображением единорога над головой и приготовился отражать нападение.

На каждое сражение отводилось десять минут. Затем все игроки опускались на поле, чтобы минуту отдохнуть и вновь продолжить бой.

Во второй раз над долиной эхом пролетел звук горна, и наконец остальные игроки взмыли в воздух. Инк в своем костюме, напоминающем птицу, уверенно устремился к лимонной башне. Рядом с ним бок о бок летели нападающие – Дориус, Помпилиус и Гай. Два брата, как всегда, намеревались претворить в жизнь свой трюк – «веерок», однако они ничего не успели сделать. Инк так быстро рванул на своем единороге к гнезду соперников, что даже защитники «Маралов» не успели на это среагировать. Несколько секунд – и золотое яйцо уже таинственно поблескивало в суме сероглазого скорохода! Это казалось невероятным. Как он смог развить такую небывалую скорость? Как ему удалось так ловко обойти объемные щиты противников?

Однако эти вопросы не были так уж и важны, что подтвердил мощный звук аплодисментов. Студенты Троссард-Холла были в искреннем восторге, ибо еще ни разу за всю историю существования едингбола не было такого, чтобы в первую минуту игры скороходу удавалось завладеть яйцом соперника. Восторженные хлопки все не смолкали, однако сквозь них начали прорываться угрожающие крики полидексян, которых настолько возмутил неожиданный финт тщедушного скорохода, что они совершенно потеряли рассудок от бешенства. Когда Инк попытался второй раз подлететь к гнезду, защитник «Маралов» Ачк так резко поднял щит, что задел юношу по лицу, оставив на нем кровавый подтек. Зрители вновь завопили, но на этот раз от неприкрытого возмущения. Впрочем, наблюдатели игр никак не могли повлиять на поведение отдельных, особо наглых, участников.

Десять минут быстро кончились, и игроков попросили спуститься вниз. За короткую передышку оказалось, что царапина на лице скорохода «Севух» не такая уж и пустячная, однако Инк продолжал вести себя так же невозмутимо, как и раньше. Когда ему протерли спиртом ранку, он даже не поморщился, словно вообще не чувствовал боли. Между тем, другие игроки тоже получили некоторые травмы. У Тина красовался синяк на лице от удара тупым копьем нападающего, у Антуана до крови было разодрано плечо, всадник Гай тоже получил ссадину от копья – словом, почти все игроки были отмечены жестокими «Маралами». Впрочем, травмы были не настолько серьезными, чтобы отстранять кого-то от игры.

– Ты такой молодец, что забрал яйцо! – с восторгом проговорил Тин, почти с обожанием глядя на застывшего в невозмутимой гримасе Инка. – Как тебе удалось