Жена-беглянка. Ребенок для попаданки - Константин Фрес

Однако, нашла.

— Вот она, грамота-то, — произнесла она, сдувая пыль с плотного свитка, перевязанного выцветшей золотой лентой. На ленте болталась алая сургучная печать, крошащаяся по краям. — Только будет ли толк от нее?

— Вот и узнаем, — весело ответила я. — Съездим к казначею. Но сначала приведет себя в порядок. Негоже таким двум богатым и важным дамам такими замарашками ходить! Ты где мылась?

Марты стыдливо отвела взгляд.

— Да я, — промямлила она, — иногда грела воды немного… и…

— Ясно, — ответила я. — Значит, завтра этим займемся.

— Ох, — простонала Марта. — Косточки мои старые, а ты шустрая, молодая. Сила так и кипит. Потащишь меня в город, я и дух испущу!

— Не испустишь, - посмеиваясь, ответила я. — Забыла — осел теперь у нас есть. Он и повезет. Да и не завтра это будет, не переживай. Сначала сил наберешься, отъешься хоть немного.

Эх, если б все зависело от меня, я бы помчалась уже завтра.

Но…

Глянув на себя в осколок старого, мутного зеркала, я чуть не всплакнула.

От сегодняшних приключений, от целого дня, проведенного на солнце, я была красной, с растрепанными посеревшими от пыли косами, в чужом, краденом платье…

Нет, негоже, чтоб казначей видел меня такой снова.

Только не он.

Его высокомерный взгляд я больше не выдержу!

Под ним я ощущала себя сопливой девчонкой, которую отчитывает зловредный учитель.

И возразить ему стыдно. И нельзя.

Но и ничтожеством в его глазах быть не хотелось.

Не хотелось, чтобы этот расфуфыренный надутый индюк уничтожал меня одним только взглядом.

Хоть плачь!

— Противный, высокомерный, надутый! — пыхтела я, ворочаясь на своей лежанке и никак не могла устроиться поудобнее.

Значит, нужно быть увереннее в себе, когда в следующий раз придется явиться к нему.

И явиться не с погоней на хвосте, а как приличная горожанка — по делу!

***

Марта с вечера так натрескалась всякой всячины, что уснула беспробудным сном чуть ли не до обеда следующего дня.

Она лежала, похрапывая, и тонко постанывала.

Наверное, во сне ей снилась ветчина.

Намаялась, наголодалась, намерзлась, бедняжка.

И я решила ее не будить.

Поднялась, повязала платок на голову, передник надела. Растопила печь, сыпанула привезенного угля, чтоб погнать утреннюю сырую прохладу.

И отправилась качественно улучшать нашу жизнь.

Осла напоила и вывела попастись чуть подальше от дома.

Привязала его к дереву и оставила посреди высокой травы.

Усмехнулась еще, что купила средневековую газонокосилку.

Надеюсь, дорожку до ручья он расчистит нам быстро…

Затем я наносила воды в большую кадку.

Бани у Марты, конечно, не было.

Она мылась, и то изредка, в большом корыте, установленном под навесом.

Навес был старый, покосившийся.

С одной стороны эту импровизированную баню огораживала стена леса и вьющиеся растения, которые не скидывали с крыши годами.

Они и плелись дальше, карабкаясь по прошлогодним отмершим стеблям.

С другой стороны была стена дома.

В общем, место надежное для того, чтоб спрятаться.

Пока грелась вода на печи, в большом котле, я привела «баню» в порядок.

Отмыла корыто, отдраила его от скользкой зеленой слизи, отшоркала крупным речным песком. И борта, и саму чашу. Сполоснула кипятком, начисто отерла старыми тряпками.

Потом вымела все вокруг этой лохани. Старым серпом порубила высокие заросли, старые сухие ветки. И пространства вокруг лохани стало больше.

Зеленая растительная стена стала не неряшливой и мусорной, а полупрозрачной, кружевной.

И оказалось, что пол вымощен старой плиткой с высеченным на ней рисунком.

Я повырвала траву, пробивающуюся в стыках между плитками, щеткой отскребла каждую плитку от грязи, песка и мусора.

И под навесом стало чисто и сухо.

Глава 23

В доме нашем стояла жара. На печи закипала вода в нескольких котлах, а Марта все спала, тонко посвистывая носом.

Я выбрала себе новое платье из числа купленных, новую рубашку, чулки, и разложила все это на постели.

Старые раскисшие башмаки, что дала мне Марта, кинула в печь.

А новенькие, деревянные, звонко цокающие по камням, надела.

Распустила косы и как следует прочесала волосы, спутанные и грязные.

Дело это было нелегкое. Но я очень старалась, чтобы привести себя в порядок.

Поэтому распутала все колтуны, прочесывая волосы до тех пор, пока они не стали шелковистыми и ровными.

Затем взяла новый кусок мыла, ножом отрезала от него небольшую часть и с целым котелком кипятка направилась к корыту — отмываться.

Мыло мылилось хорошо, чуть пахло козьим молоком.

Я яростно намыливала посеревшие то пыли волосы, ставшую грубой от пота кожу.

Промывала пальцы на ногах, чтоб они снова стали розовыми и мягкими, со светлыми ноготочками.

Пока я плескалась, Марта проснулась.

Она наведалась ко мне под навес.

Оглядела плоды моих трудов, пышную пену, взбитую мной в лохани, и рассмеялась.

— Неужто теперь как люди будем жить?

— Еще как будем! — уверила ее я. — Полей-ка мне на голову. Надо смыть мыло. Теперь твоя очередь мыться!

Отмывшись как следует, я кое-как обтерлась куском полотна и поспешила одеться во все новое и чистое.

Теплые чистые чулки приятно скользили по чистой коже.

Рубашка, еще необмятая, пахнущая свежестью, была приятна телу.

Юбку я выбрала коричневую, расшитую по подолу тонким узором из разноцветных нитей.

Влажные волосы расчесала и сплела из в косы.

— Какое блаженство, — пробормотала я, оглаживая дышащее после мытья тело. — Словно все болезни и слабость смыла. А ну-ка, Марта, давай, полезай в корыто!

Для Марты воды пришлось принести больше.

Уж больно она долго не мылась.

Мы слили остывшую грязную воду из корыта.

Помыли с песком и ополоснули его начисто.

Все старое тряпье, в котором Марта ходила, я безжалостно сожгла в печи.

И серую от долгой носки рубашку, и ветхую юбку, и потерявшие цвет чулки.

Седые волосы Марты я тоже вычесала, как и себе, тщательно и аккуратно.

Наполнила ванну горячей водой, отрезала и Марте кусок мыла и отправила ее мыться.

Марта плескалась долго, даже распевая песни повеселевшим голосом.

А я тем временем готовила завтрак, точнее уже обед, немного каши на молоке, с маслом, и с капелькой сахара.

Каша жирно чавкала, кипя. Желтое масло быстро растаяло, и я перемешала его с кашей, чтоб та не пригорела.

Я помешивала кашу и размышляла о том, где бы мне раздобыть помощника для задуманного мной дела.

— Марта, — крикнула я, — а муж-то твой жив?

— Да