Жена-беглянка. Ребенок для попаданки - Константин Фрес

подыхать от голода под забор! Никчемный огрызок… В своем доме я не потерплю непослушания и разврата! Эта мерзавка опозорила нас! Значит, заслужила розог!

— Да ты с ума сошла?! — закричала я. От мысли, что она сейчас меня привяжет и будет пороть, меня затрясло, слабость и тошнота подкатили к горлу. — Я беременна!

— Ахах, уже? Значит, нужно выколотить из тебя нагулянного ублюдка перед тем, как вернуть герцогу! Это будет тебе добрым уроком! Эй, там, принесите вожжи. Сейчас я почешу ей спину как следует!

— Ты что, не слышала, — гневно воскликнул Стир, шагнув к нам. — Он убить ее хотел! За что ты собралась ее наказывать!

— Вранье! Его светлость не мог такого пожелать! Вот приструню ее как следует и верну мужу!

— А если не вранье? А если все же убьет?!

— Значит, туда ей и дорога! — провопила мать, выкручивая мне руки. — Такой позор с порядочной семьи можно смыть только кровью!

Словно кровавая пелена упала на мои глаза.

Силы утроились, и я легко стряхнула с себя материны руки.

От боли она вскрикнула — кажется, я ей вывихнула палец.

Но одним вывихнутым пальцем ее было не пронять.

Она снова потянула ко мне руки, норовя вцепиться в волосы.

Но я не позволила этого сделать.

Еще и вкатила ей хлесткую пощечину, от которой мать так и покатилась по своей зеленой нарядной травке.

Она попыталась встать, но я с несвойственной мне жестокостью наступила ей своим деревянным башмаком на руку, и та закричала от боли.

— Грязь, — рыкнула я страшным металлическим голосом.

— Ох, — стонала и скулила мать у моих ног.

— Кого ты тут собралась наказывать? — я говорила спокойно, но мне казалось, вокруг меня воздух кипит от моей ярости. — Ты что, забыла, с кем разговариваешь? Я убежала от мужа, а не развелась с ним. Так что я все еще герцогиня Ла Форс. И я могу вернуться к мужу сама… и рассказать о твоих непочтительных словах. Как думаешь, он сразу тебя убьет или для начала спустит шкуру?

Услыхав это, мать перестала стенать и охать и замерла.

Ярость ослепила меня настолько, что я закусила губу, чтоб не сорваться.

Сбив с матери шляпу, я ухватила ее за седые волосы и заставила подняться.

— Мой муж заплатил тебе столько денег, — внятно, спокойно и четко произнесла я, — что все в этом доме принадлежит ему. А следовательно, и мне. Так что я могу забрать у тебя все, а тебя саму выкинуть подыхать в канаву.

— Как ты можешь, — залилась слезами мать. — Тут же дети… твои братья и сестры! Их тоже в канаву?

— Как будто их другая судьба ждет, — усмехнулась я, брезгливо отшвыривая ее. — Как будто ты иначе с ними поступишь, распродав кому попало.

— Я желала всем своим детям только добра! — обливаясь слезами и соплями, выкрикнула она.

— Да, да, — недобро усмехаясь, ответила я. — Я только что попробовала твоего добра большой ложкой. У него слишком дерьмовый вкус.

Я обернулась к Стюарту.

— Стир, ты можешь сейчас пойти со мной, — я показала ему деньги. — Я никому тебя не продам. И голодать со мной ты не будешь, обещаю. Мне действительно нужна твоя честность и сила.

Сообразив, что может потерять одного из своих «породистых щенков», а следовательно, и заработок, мать так и подпрыгнула.

Лицо ее исказилось злобой.

— Если уйдешь, — выкрикнула она, — я прокляну тебя! И назад дороги не будет, нет! Ты закончишь свой путь в нищете, под забором!

Стир зло глянул на нее… и смачно плюнул ей под ноги.

— Идем, — он подхватил меня под руку, и мы быстрым шагом направились к калитке.

Глава 25

Разумеется, Натан вовсе не расстраивался по поводу моего исчезновения.

Он был зол на меня и на мою выходку.

Разумеется, долго искал меня ниже по ручью. Отыскал платье, но и только.

Оно запуталось в камышах.

А дальше ручей разливался, течение становилось сильным, дно — каменистым.

Любой, кого вода протащила бы, голого, по такому дну, рисковал остаться без рук и ног.

И все, кто участвовал в поисках меня, твердили Натану, что шансов спастись у меня не было.

— Проклятая замарашка! — выкрикнул Натан, услышав самые последние новости от ищущих меня слуг, охотников, соседей.

Разумеется, он расстраивался не по поводу моей предполагаемой кончины.

Он жалел рубиновое колье, которое подарил мне накануне.

Как я уже говорила, оно было бесценно.

— Тупая деревенская корова! — рычал Натан. — Потерять такую дорогую вещь из-за этой никчемной дряни! Черт! Черт!

Но Ида нашла чем его утешить ночью.

Поэтому утром, за завтраком, Натан лучился от счастья.

Наконец-то между ним и Идой никто не стоял.

По крайней мере, временно.

Пока госпожа мать не подыщет ему другую, такую же крепкую девушку для деторождения.

А пока можно было наслаждаться жизнью.

За столом за завтраком Натан и Ида сидели вместе, то и дело обмениваясь пылкими взглядами, рукопожатиями под столом.

Красавца Ида была одета в домашнее платье, причесана небрежно.

Ее рыжие волосы были немного сколоты на затылке. Медные кудри струились по спине и горели на солнце как алый атлас.

Она игриво толкала Натана ножкой под столом, и томно прикусывала губу, получив от него пожирающий взгляд.

Мать-герцогиня молча наблюдала их игрища, поглощая еду медленно, четко, как механическая игрушка.

Ивар, явившийся к завтраку раньше всех, был мрачен и молчалив.

— Я слышала, ты распорядился признать Никаниэль погибшей? — сухо спросила мать у Натана, когда ей надоело наблюдать за играми сына и Иды.

— Не вижу смысла откладывать это, — беспечно ответил Натан, не сводя глаз с Иды. — Все в один голос твердят, что она мертва. Со мной даже никто не спорил, когда я заявил это. И судья вынес это решение уже через пять минут. Так что я теперь официально вдовец… и совершенно свободен!

И он с удовольствием поцеловал ладонь Иды, адресовав ей очередной томный взгляд.

— А ты и рад! — желчно вспыхнула мать.

Натан лениво взглянул на нее.

— Можно подумать, ты сильно расстроилась от того, что девчонка перестала мелькать у тебя перед глазами!

— Я расстроилась по совсем другому поводу! — выкрикнула старуха и хлопнула ладонью по столу. — Никаниэль