Падшие - Михаил Головачев

Ответить как есть не позволяло воспитание. Иных же слов, даже при всем изобилии великого и могучего, все равно не хватило бы для описания сложившегося положения. Вопреки правилам приличия, все же пришлось упомянуть метафорические гениталии, появившиеся в поле зрения некоторое время назад.

– Вот именно. – Нечто облегчающе-холодное прикоснулось к спине. – Все могло бы иначе получиться, если бы с тобой говорил кто-то другой… Эти пассажиры возражений не приемлют. Примерно понимаю, как ты мыслишь. Думаешь, что тебя продали, как какую-то девку, шайке разбойников для их удовольствия? Тот фанатик, может, так и хотел. Он ошибся. Реальность несколько иная…

Кожа понемногу начинала неметь и терять чувствительность. Наемник извлек из запаянной упаковки иглу со стерильной нитью.

– Ты не хочешь повторения, я тоже. В этом ни капли смысла. Согласие под давлением – это не согласие, а лживая покорность или отчаяние. Слушай… Если задуматься, может, мы недалеко друг от друга ушли в мировоззрении?

– Как это?

Этот еретик начинал нравиться. Без лишних усилий понятно, что он из тех, кто, как и я, не поддерживает бессмысленное кровопролитие. Ладонь, зашивающая рану, подрагивала от кипящего внутри гнева на соратников по клану.

– Очень просто. Тот человек немного рассказал о тебе. Мы же должны знать, с чем столкнемся.

– Урою гада… – сквозь зубы процедила я.

– Обязательно. Так вот… Думаешь, мы обычные бандиты, вырезающие под корень все живое? Как ты далека от истины! Мы выполняем заказы. Если кто-то обращается к нам, значит, цель совершила некий неблаговидный поступок. За которым обязано последовать наказание. Основания должны быть максимально серьезные. Парни даже не почешутся, если гипотетический Вася условному Пете сто рублей задолжал. Слишком мелко… Но если тот же Вася бросил Петю подыхать в аномалии, а последний случайно выжил, то, дабы сэкономить свое время и самому не носиться по всей Зоне, он обращается к нам. За это, кстати, «Возмездие» нас и не любит. Считают, что только они вправе решать, кто виноват, кто прав. У нас нет друзей, как и врагов. Только заказчики и цели. А они меняются быстрее, чем ты себе представляешь.

– Хочешь сказать, что каждый, кто становится вашим противником, в чем-то да виновен? – Откровения еретика вызвали желание наладить контакт хотя бы с ним. Пусть он слаб и не способен защитить, но и не намерен причинять вреда.

– Так точно. Убийство ради убийства – это бессмысленно потраченные время и ресурсы. Разве что можно обосновать только самозащитой, где либо ты, либо тебя. Кстати, если бы вы не кидались на любого пришлого, то множество недругов «Обелиска» тоже могло бы исчезнуть без лишних телодвижений. Не хочешь заказать того говнюка? Своим задаром.

Быть может, медик еретиков и был ровно таким же, как остальные, но определенно вызывал симпатию и желание держаться к нему поближе в этом гадюшнике.

– И чем это я заслужила такую щедрость?

– Пока не заслужила, но есть все шансы многого добиться, – скрипнула дверь. Третий участник разговора прошел в комнату и уселся на стул напротив нас. – Что ж, Норна, будем знакомы. Меня звать Темный, я тут над этим цирком начальствую. Штопает тебя Док. У нас все по-простому.

Я приподняла голову. Лидером наемников оказался вовсе не старик, а крупный рослый мужчина лет тридцати – тридцати пяти. Видимо, внутриклановое прозвище прилипло к нему откуда-то из армейского жаргона. По данным разведки «Обелиска», среди наемников не было каких-то определенных людей. Сюда стекались бывшие сталкеры и военные, искатели легкой наживы и профессиональные киллеры, умудренные боевым опытом солдаты и юнцы, решившие почувствовать себя эдакими коммандос.

Численность группировки постоянно менялась. Ожидаемо… Не все ближние устраненных целей были согласны с правотой приговора.

Мы с Деймоном, будь он трижды проклят, сократили их ряды, но вряд ли надолго. Уж слишком многих притягивала перспектива подзаработать, не мучаясь угрызениями совести.

– Лишнюю болтовню разгонять не буду, так что слушай сюда. Мы взяли твоего напарника на переходе к «Независимым». В наших принципах всегда дать откупиться, если есть чем заплатить. Он предложил нам оружие. Нет, речь идет не о пушках. Хотя некоторые ваши разработки я бы пощупал…

– Он посчитал оружием меня?

– Верно. Ты, по факту, дороже самого козырного ствола.

Интуиция подсказывала не провоцировать человека. При внешней посредственности отчего-то он казался опасным. Прощупать сознание не позволял активный блокатор.

– Почему мне сто́ит с вами договариваться?

– Потому, – спокойно ответил Темный. – Меня успели познакомить с твоими взглядами на жизнь. Работа под моим началом их не изменит ни на йоту. Нам не интересна сама Зона. Охотников за артефактами или живностью и так достаточно. Наши цели – люди. Среди них нет невиновных. У каждого за душой внушительный список грехов. Мы лишь исполняем приговор. Если подумать, ты ведь тоже?

Хитрый вопрос наемника поставил в тупик. И правда, я делала по воле Зоны почти то же, что они делают за деньги. Разница лишь в количестве оправдательных вердиктов… Назначив себя карающей и милующей дланью, я разделила мир на правых и виновных в представлении Матери-Зоны. Кто знает, быть может, еретики не так глупы и тоже способны видеть нечто недоступное обычному взгляду? Среди них полно клятвопреступников и мародеров… Но даже тот же Док, пытавшийся остановить насилие, действовал… искренне?

К голосу души подключился здравый смысл. Дальше искать приключения – чистое самоубийство. Не лучше ли провести отпущенный срок в компании пусть и неверных, но тех, что движимы не столь откровенным злом? К тому же…

Не многие адепты получали разрешение проповедовать и вести службы. Большинству необходимо было дослужиться как минимум до аколита. И все же вряд ли Обелиск еще сильнее разочаруется, если я наставлю десяток-другой неверных на путь истинный. Нести свет Его заблудшим душам есть благо.

Однако же при всей внешне благочинной мотивации не отпускало позорное чувство того же самого предательства, что уже совершил Деймон. Казалось, что я продам большее и действительно совершу грех более тяжкий, нежели тот, что завел меня сюда.

Быть может, все-таки отказаться? Я нужнее им живой… Но вдруг однажды ставки возрастут? Что-то щелкнуло в сознании, будто подталкивая к нужному решению.

– Да. – Меня передернуло от внутреннего омерзения. Сломавшись под малым давлением, я вступила на скользкую дорожку, способную лишь усугубить грехопадение. Впрочем, иного выхода все равно пока нет. – Я в деле. Но с одним условием.

– Сектант говорил, что ты просто так не согласишься, – ухмыльнулся Темный и приподнял синие очки, скрывавшие глаза. Спокойные, уставшие от тяжестей этого мира.

В