Другая жизнь. Назад в СССР-2 - Михаил Васильевич Шелест

естественно, лучше меня. Я стал осваивать настольный теннис только год назад, когда физрук летом выставил два стола в фойе первого этажа школы и позволил нам играть, поэтому ни чего против японской, как сказали наши ребята, подачи, предъявить не мог и на победу даже не рассчитывал.

Девчонка, хоть и была всего метр пятьдесят ростом, крутила шарик «пинг-понга» так, что он, отскакивая от стола, летел куда угодно, только не в ракетку соперника. Но такими подачами Тиэко пользовалась не часто, а только тогда, когда её соперник начинал обходить её по очкам.

— Что? — спросила она, вытирая полотенцем пот со лба.

— Брекеты не мешают? У нас такие не носят. В школе задразнят. А у вас?

Мы уже с ней разговаривали немного и на море, когда она хотела заплыть за буйки, и потом на берегу, где я попытался объяснить ей, что море — это опасно.

Своим вопросом я нарушал японское «табу» не создавать дискомфорт собеседнику, не ставить его в неловкое положение и одновременноо давал понять, что я тоже, как и она, — школьник. От меня Тиэко этого не ожидала — я весь день держал себя в рамках японского приличия — и поэтому на некоторое время задумчиво «остолбенела», а потом «отмерла», но подняла на меня взгляд и уставилась на меня, пристально глядя прямо в глаза, в которых я увидел что-то похожее на вызов.

— У нас тоже некоторые пытаются дразниться, но меня дразнить опасно для здоровья. А ты разве учишься в школе?

— В последнем классе.

— Ты выглядишь, как взрослый, — она снова посмотрела мне в глаза, — и ведёшь себя не как гайдзин. За исключением последнего вопроса. Но я думаю, что это ты специально сделал, чтобы меня разозлить и выиграть у меня партию?

Я улыбнулся. Улыбнулась и она. Мне было известно, что японцы ради собственной выгоды могут подличать и это у них не считалось зазорным. Использовались любые способы достижения цели.

— Не-е-е-т, ты точно не гайдзин, — сказала она, продолжая улыбаться. — Но тебе у меня не выиграть. Я лучшая по пинг-понгу среди школьников в Токио, а Токио очень большой.

— А я начал играть только в том году, но я тебя сделаю.

Тиэко расширила глаза до нормальных и фыркнула, что для японских девушек было верхом бескультурья. Но Тиэко уже не изображала из себя пай-девочку.

— Ну-ну, — сказала она и бросила на мою сторону шарик. — Подавай!

Я наблюдал за её игрой достаточно долго, чтобы понять, как она крутит и как режет, а поэтому, подав простую подачу с минимальной закруткой влево и вниз, очень удобную для атаки принимающего, сразу отскочил на пару метров назад, и сам принял её пушечный выстрел, сходу срезав в правый от себя вражеский угол, попав именно в самый угол.

— Кикакэ[2], — криво усмехнувшись, проговорила Тиэко.

Я хмыкнул и подбросив шарик из-за спины подрезал его так, что он стукнувшись о её стол у самой сетки, вернулся на мою половину.

— Тикусёмо![3] — воскликнула она, расширив глаза. — Только в том году начал играть в пинг-понг?

Я кивнул. Не рассказывать же ей, что «предок» тоже увлекался настольным теннисом и играл, между прочим, с обеих рук, что я и продемонстрировал на следующей подаче, высоко подкинув шарик левой рукой, туда же переложив ракетку, сместившись телом вправо и подрезав шарик параллельно краю стола.

— Ама, — ответил я на её предыдущее оскорбление, обозвав сучкой.

Она, естественно эту подачу не взяла, так как снова остолбенела, как и вожатый, кстати.

— Бакаяро[4], — ругнулась, нахмурившись Тиэко.

Я подбросил шарик и спросил:

— Ты и дальше продолжишь обзываться, или уже начнёшь играть?

— Подавай! — ответила она мне и встала в стойку принимающего.

Продув мне пять подач, Тиэко отыграла лишь четыре своих. Я ведь недаром наблюдал за её игрой почти два часа, и сейчас моя матрица двигала моим телом, подстраиваясь под её подачи. Хотя, скорее всего, это я выдумывал что-то для оправдания своей удачной игры. Моё тело не дёргалось и не прыгало, а скользило в длинных стойках, перетекало из позиции в позицию и мгновенно сокращалось для приёма или удара. Предок так точно не умел играть. Он сам мне сказал, что это у меня получился странный симбиоз карате, китайского у-шу и тенниса.

— Ты занимаешься карате? — спросила она, передавая мне шарик.

— Тоже недолго.

— Какой силь?

— Это не совсем карате. У нас это называется «Самозащита без оружия», или самбо. Это больше бросковая техника. В ней мало ударов.

— Броски я знаю, но мало. Хочу заняться дзюдо.

— Самбо похоже на дзюдо, но жёстче.

— Жёстче дзюдо? — удивилась Тиэко. — Дзюдо — очень жестокий спорт. Покажешь своё самбо?

— Покажу, — кивнул я головой и подбросил шарик.

Мне пришлось сильно поднапрячься, чтобы не проиграть, но я всё-таки выиграл и Тиэко признала своё поражение, склонившись едва не в пояс. Я положил ракетку на стол и её с удовольствием схватил кто-то из наших ребят. Столов стояло целых три, но все играющие собрались вокруг нашего, потому что я выделывал такие кульбиты, чтобы достать шарик, что позавидовали бы и волейболисты.

— Ты очень своеобразно играешь и когда ты меняешь руки, перебрасывая ракетку, ты меня просто выводишь. Ты неправильно выиграл! У тебя совсем нет школы! Такое ощущение, что ты и вправду играешь недавно.

— Я, и вправду, начал играть всего год назад.

— Тогда ты — феномен.

— Хорошо хоть не «мудозвон», — подумал я и тихо рассмеялся, вспомнив этот анекдот.

— Ты что ржёшь? — спросила Тиэко.

— Да так, анекдот вспомнил.

— Что за анекдот? Расскажи!

— Это же русский анекдот. Как я тебе его переведу? Да и особенности языка нужно знать. Ты не поймёшь. Давай я лучше другой расскажу?

— Ну, давай! — вздохнула Тиэко.

— Мам, а Владивосток далеко?

— Замолчи и плыви!

— Э-э-э… Это как? — спросила девчонка, потом глаза её расширились и она прыснула в ладонь. — Ну, ты…

Она стукнула меня кулаком в плечо.

Мы стояли на крыльце нашего корпуса, опираясь на покрытые деревом стальные перила и смотрели на раскинувшееся перед нами море и разговаривали о всякой фигне долго и не заметили, как ночь сгустилась.

— Красиво тут, — сказала Тиэко. — А это и правда место для отдыха