Пожиратели Миров - Виктор Владимирович Колесников

– Эй! Комек, иди сюда! – позвал толстяка Хассан помочь команде поднять часть тяжелых досок, чтобы добраться до приваленных вещей. Мальчик подошел и с искренней довольной улыбкой, кряхтя от напряжения, пытался помочь друзьям в их нелегком деле.

– Смотрите! Кажется, что-то все-таки там есть! – выкрикнул Асман, указывая на отблеск из сваленного в кучу хлама.

– Что это? – Хассан прополз под приподнятыми досками и вытянул предмет. – Бутылка? – мальчик открыл пробку и, поднеся горлышко к носу, понюхал.

– Осторожно! А если там Ифрит или чего хуже – Марид?! – опасливо бросил Асман.

– Я не подумал, – перепугано произнес Хассан, затем еще раз понюхал содержимое и добавил: – просто ром.

– Может, это хитрость Марида! Не нюхай! – товарищ выхватил бутылку и закрыл ее пробкой, затем огляделся, чтобы швырнуть как можно дальше, но внезапно остановился. – Адель? Подойди, мой друг, – юное лицо Асмана исказила зловещая улыбка. Толстяк с довольным видом подбежал к мальчику.

– Что это ты затеял? – поинтересовался Хассан, догадываясь о намерениях товарища.

– Вот, выпей! Ты же хочешь пить? Да? – доброжелательно произнес мальчишка, протягивая бутылку толстяку.

Адель, улыбаясь, доверчиво уставился на товарища. По его лицу скатывались капли пота. Толстяк довольно кивнул и облизал соленые, пересохшие от ветра и солнца, растрескавшиеся губы.

– Пей… – произнес Асман, предвкушая мучения дурочка, которые он испытает, едва израненных губ коснется крепкая обжигающая жидкость.

Адель сделал глоток и тут же упал на колени, закрыв рот руками. Хассан толкнул его в плечо, и он упал на раскаленный песок. Бутылка откатилась в сторону, но друзья подобрали ее, чтобы ром не пролился, и вылили толстяку на лицо. Мальчик закричал, словно это был не ром, а кислота, разъедавшая кожу. Дети стояли рядом и безудержно смеялись, глядя на то, как Адель корчится от боли, разрывая окрестности неистовым, полным боли и мучений криком.

***

Первый раз сыны Шан-Гаста оказались в теле пожирателя миров, в сознании которого не оказалось разрушительных догм рода истребителей живого и опустошителей мира, созданного великим отцом – создателем все и вся. Этот, как они называют себя сами, человек был совершенно другим. «Живым существом всегда движут одинаковые мотивы. Живые примитивные виды, такие как люди, хотят жить. Это основа их бытия. Главная цель – выживание в жестоком мире, полном опасности. Мотив их бытия понятен нам, но трактуется видом неправильно. Все пожиратели миров, которых довелось уничтожить братьям, были ведомы жаждой жить несмотря ни на что. Ради жизни – естественного прагматичного процесса, отрезка существования живого организма, за который существо должно лишь созидать, каждый вид пожирателей миров способен не только истребить друг друга, другой вид, планету, но и разрушить мир, созданный Шан-Гастом».

Однажды, до существования братьев, ради вечной жизни возникла угроза разрушения Вселенной. Событие впоследствии было названо «Вселенским предательством потомков Шан-Гаста».

Братья наблюдали за человеком, затаившись в глубинах разума, но не торопились завладевать им. Сознание не растворялось от чар инопланетной жизни. Этот человек был не таким, как остальные. Нейросети особи были разрушены, атрофированы, неспособны функционировать. Большая часть мозга находилась в анабиозе и была неразвита. Многие участки белого вещества не функционировали. Братья остановились на его воспоминаниях, узнали намерения, цели. Человек, предаваемый истязаниям, не испытывал гнева к обидчикам. Сознание Адель было чистым, словно ему неизвестен вкус ярости, обиды, мести. Это существо просто хотело жить и не осознавало возможности причинить вред другому. Братья ощущали разрозненность нервных окончаний в мозге человека. Они мгновенно соединили поврежденные неразвитые нервные окончания, благодаря чему когнитивные возможности мальчика значительно возросли. Теперь братья получали огромное количество информации, черпая мысли ребенка. Страх, желание утолить жажду и голод отошли на второй план. Мысли возникали одна за одной и лились сплошным потоком. Воспоминания, вызвавшие шквал эмоций, словно лавина, обрушились на мальчика: «Мама, я так давно не приходил к тебе… зачем я пошел с этими детьми? Они мне не друзья… нужно скорее уходить отсюда…» – Спрашивал он себя, пока поднимался с раскаленного, обжигающего кожу песка. Пока дети стояли чуть поодаль, он подошел к груде мусора и, покопавшись, достал из кучи хлама тряпье и пеньковую веревку. Игнорируя насмешки сверстников, он разделил ткань напополам и, обмотав ею ноги, подвязал края на щиколотках и побрел в сторону поселка.

– Почему же ты не забрал сандалии у этих? – внезапно послышался голос, шедший отовсюду.

– Неужели мое сознание проиграло битву солнцу и теперь, получив удар, противится мне? – спросил он себя.

– Нет, мальчик. Ты достаточно умен, чтобы осознать, что даже час назад был неспособен понять, что это такое – сознание, а теперь – рассуждаешь о причине появления голоса в твоей голове. Тебе не кажется это чудом? Или ты так и не осознал, каким даром стал обладать минуту назад?

– Точно. Это удар!

– Шан-Гаст – владыка миров. Он привел нас в этот мир навести порядок. Точно так же, как и в твоей голове, мы убираем в мироздании то, что мешает существовать или способно разрушить Вселенную в будущем.

– Мне нужно к матери, я хочу увидеть ее могилу, – ответил мальчик неизвестному голосу и зашагал быстрее. С каждым шагом он ощущал себя все лучше и лучше.

– Мы, сыны Шан-Гаста, не будем останавливать тебя.

Братья считывали информацию, возникающую в голове маленького человека. Чувство горечи торжествовало, и мысли о голоде и жажде меркли перед сильнейшим горем. Он вспоминал мать, и с каждым воспоминанием сердце билось все сильнее. Только когда он появился на улицах Сафи, скорбь потеснили отвращение, страх и душевная тревога, а после – безысходность, разогнав остальные чувства, надолго поселилась в нем. Братья ощущали переживания и прекрасно знали, откуда берется тревога и волнение.

Пройдя по узким пустынным улочкам из ветхих заваленных набок лачуг, зайдя за угол и протиснувшись между стен покосившихся домов, мальчик оказался посреди груды мусора. Это место, расположенное на окраине города, было свалкой. Пробравшись сквозь стену из зудящих, жалящих, назойливых насекомых, плотной мглой нависших над кучей загнивших объедков, мальчик оказался у сливной ямы. Здесь, у самого края, мух было еще больше. Казалось, они слетались на невыносимую вонь гниения, из-за которой даже он не мог находиться здесь долго.

– Почему ее останки лежат именно здесь?

– Такая участь грозит тем, в ком люд увидит колдовские силы. Мы – люди – трусливы и жестоки. Спасаем жизнь любой ценой. Жестокость позволяет нам убить, а страх – дает повод даже тогда, когда угрозы-то и нет.

– Мы это знаем, поэтому и пришли. Но ты неспособен причинить вред