Лекарь Империи 9 - Александр Лиманский

Кобрук долго смотрела на меня, затем решительно кивнула.

— Действуй. Все административные последствия я беру на себя. Запомни: это было решение главврача, а ты лишь выполнял приказ.

Железная леди. Готова подставить свою карьеру и свободу под удар ради спасения ребенка. Таких руководителей — единицы.

Я взял маленькую, почти невесомую руку Мишки. Его детская ладошка полностью потерялась в моей.

На тыльной стороне кисти был установлен периферический катетер. В локтевой ямке — еще один. Но я выбрал центральный венозный катетер в подключичной вене. Прямой, короткий путь к сердцу. Так антидот быстрее распространится по всему организму.

— Промываю катетер, — я озвучил свои действия для протокола. — Пять миллилитров физиологического раствора.

Я набрал в шприц физраствор. Медленно ввел его в один из портов. Сопротивления не было — катетер проходим, тромбов нет.

Хорошо. Меньше всего нам сейчас нужна была окклюзия катетера в самый критический момент. Или хуже — отрыв маленького тромба с эмболией легочной артерии. Хотя, куда уж хуже…

— Катетер проходим, — сообщил я команде. — Готовлю антидот к введению.

Я взял шприц с лотка. Двадцать миллилитров прозрачной жидкости, которая светилась изнутри мягким радужным светом. Как жидкий опал. Или расплавленная радуга. Красиво до жути.

«Слезы феникса» давали это свечение. Концентрированная жизненная энергия.

Весьма литературное название, но на удивление точное.

Я поднял шприц к свету. Жидкость внутри переливалась, создавая крошечные радуги на стенах палаты.

— Проверяю на наличие воздуха, — я продолжал комментировать каждое свое действие.

Воздушная эмболия. Банальная, глупая ошибка, которая убьет быстрее любого вируса. Маленький пузырек воздуха, попавший в коронарные артерии — и вызовет инфаркт.

В мозговые — инсульт. Нельзя было этого допустить.

Я держал шприц вертикально. Постучал ногтем по его пластиковому цилиндру — крошечные пузырьки воздуха всплыли вверх, собрались под поршнем. Я медленно надавил на него — капля антидота выступила на кончике иглы, повисла на мгновение, засверкала всеми цветами спектра, а затем упала на стерильную салфетку.

Капля стоимостью в миллионы. Но лучше потерять эту каплю, чем убить ребенка воздухом.

— Воздух удален. Начинаю введение.

Я подсоединил шприц к центральному порту катетера. Игла вошла с тихим, едва слышным щелчком.

Точка невозврата. Как только я нажму на поршень, процесс станет необратимым. Антидот нельзя будет извлечь из крови. Он начнет действовать — спасать или убивать.

— Ввожу первые ноль-пять миллилитра, — мой голос звучал спокойно. Годы практики научили меня контролировать свои эмоции. — Очень медленно. Наблюдаем за реакцией.

Я начал давить на поршень. Миллиметр за миллиметром. Светящаяся жидкость потекла через тонкую трубку катетера, исчезая в вене.

Пошло. Антидот в кровотоке.

Сейчас он попадет в верхнюю полую вену. Потом в правое предсердие. Но стоп — аппарат ЭКМО забирает кровь как раз до сердца, из правого предсердия.

Это значит, что антидот сразу попадет в аппарат, смешается с большим объемом крови и равномерно распределится по всему организму. Это даже лучше — так будет меньше шоковая нагрузка на организм.

— Десять секунд после введения, — Катя вела отсчет ровным, почти механическим голосом. — Пятнадцать… двадцать…

— Показатели стабильны, — доложил Кашин. — Пульс сто шестьдесят пять, давление без изменений.

— Сатурация держится на восьмидесяти четырех, — добавила Марина.

Пока тихо. Но антидот еще не дошел до органов-мишеней. Нужно время на распространение. Сердце взрослого человека качает около пяти литров крови в минуту.

У ребенка — меньше, литра три. Плюс аппарат ЭКМО меняет гемодинамику. Полная циркуляция займет секунд тридцать-сорок.

Я продолжал медленно, миллиметр за миллиметром, давить на поршень. Мой взгляд был прикован к мониторам. Вся команда затаила дыхание. Тридцать секунд. Тридцать пять. Тридцать шесть. Сейчас должно было что-то произойти.

— Тридцать секунд. Ввожу еще ноль-пять миллилитра.

Снова медленное, почти медитативное давление на поршень. Еще немного светящейся, магической жидкости ушло в вену.

— Фырк, — мысленно прошептал я. — Что видишь?

— Пока ничего особенного, двуногий. Антидот просто растворяется в крови, распространяется по контуру ЭКМО… Но… подожди… Вижу! Начинается реакция на астральном уровне! Золотистые искры от «Слез феникса» начинают искать вирус!

Магическая составляющая активировалась. «Слезы феникса» — это не просто катализатор. Это была направленная, почти разумная воля к исцелению.

— Один миллилитр введен. Продолжаю наблюдение.

— Илья Григорьевич! — голос Кашина резко напрягся. — Изменения на мониторе! Пульс растет!

Я метнул взгляд на экран. Действительно — 165… 170… 175…

Началось. Организм реагирует. Но как? Это попытка отторжения? Или антидот стимулирует сердце? Или это паника на клеточном уровне?

— Продолжаю введение! Еще миллилитр!

— Вы уверены? — Кашин уже держал руку наготове над шприцем с адреналином.

— Да! Это не анафилаксия! Смотрите — нет падения давления, нет бронхоспазма!

Анафилактический шок развивается быстро и по характерному сценарию. Резкое падение давления, отек гортани, бронхоспазм, крапивница. Ничего из этого не было. Значит, это не аллергия. Но что тогда?

Я активировал Сонар на полную мощность.

Невероятно! Антидот не просто пассивно распространялся по крови — он был ЖИВОЙ! Не в буквальном, биологическом смысле, но… Каждая его молекула была окружена золотистым ореолом магической энергии. И эти частицы двигались целенаправленно! Они находили черные кристаллы вируса и атаковали их!

— Пульс двести! — крик Кашина вернул меня к реальности. — Это наджелудочковая тахикардия! Нужно останавливать!

— НЕТ! — рявкнул я. — Продолжаю введение! Два миллилитра!

Я давил на поршень, полностью игнорируя нарастающую панику вокруг. Я видел то, чего не видели они.

Я видел, что происходит внутри. Сонар показывал мне настоящую битву на клеточном уровне. Золотистые частицы антидота окружали черные, уродливые кристаллы вируса.

Происходил… резонанс? Вибрация? Частицы антидота вибрировали с невероятно высокой частотой, и эта вибрация разрушала кристаллическую решетку вируса!

— Давление падает! — Марина вцепилась в край монитора. — Семьдесят на сорок! Шестьдесят пять на тридцать пять!

— Увеличивай вазопрессоры! — приказал я Кашину. — Допамин на максимум!

— Уже на максимуме!

— Тогда добавляй адреналин! Ноль один микрограмма на килограмм в минуту!

Давление падает, потому что вся сосудистая система находится в шоке. Массивное разрушение вирусных частиц высвобождает в кровь огромное количество токсинов. Эндотоксический шок. Но это был хороший знак — это значило, что вирус умирает!

— Фырк, что видишь⁈

— АРМАГЕДДОН, ДВУНОГИЙ! — бурундук вцепился в мое плечо всеми четырьмя астральными лапами. — Золотое пламя «Слез феникса» сжигает черную слизь вируса! Но энергии слишком много! Мальчишка горит изнутри на астральном плане!

— Температура сорок! — крикнула Валентина Петровна, глядя на датчик. — Сорок и пять! Растет!

Экзотермическая реакция. Разрушение кристаллических связей вируса высвобождает огромное количество энергии. Плюс сама магическая составляющая генерирует тепло. Гипертермия могла убить его быстрее, чем вирус —