Володарь железного града - Яр Серебров

самых богатых людей Великой Степи, зачем ему рисковать? На словах он расписывал слабость князя, раздувал богатства его городов до небес, впрочем, помалкивая о том, ЧТО видел на памятном смотре в Мытищах. Богатство князя конечно велики, но Товлу обычно предпочитал синицу в руке, журавлю в небе.

Первая волна штурмующих уже откатилась от широких глинобитных стен, оставив вместе с десятками трупов новоиспечённых воинов (элиту он берёг) несколько чугунных цилиндров, каждый из которых катили шесть взрослых мужчин. Эмир отмахнул рукой и невидимый огонёк побежал по пропитанному аммиаком хлопковому шнуру…

Чудовищный взрыв опрокинул первые ряды войска, а осколки стен долетели до самого Товлу. Его качнуло, слега оглушило, а огромное облако пыли поднявшейся на десятки метров, полностью скрыло древний город. Энергия шоколадного пороха, по сравнению с тротилом составляла около тридцати процентов, а его самодельных смесей из персидской селитры и того меньше, но две тонны, это аргумент, против которого не устоят и самые крепкие стены.

Когда пыль осела, сразу в нескольких местах стены зияли огромные провалы, а языки насыпей можно было преодолеть даже на конях. Саман буквально рассыпался в пыль от чудовищной ударной волны. Эмир выстрелил из сигнального пистолета красной ракетойю Она медленно поднялась на войсками оставля в бирюзовом небе причудливые, витиеватые следы белого дыма. Раздались утробные звуки сотен боевых труб-карнай[i], казалось, на город двинулось стадо слонов. Тысячи стрел с широкими, листовидными наконечниками, легко вскрывающие хлопковые, многослойные халаты, взмыли в небо выбивая оставшихся на стенах. Закованные в железо сотни подобно буйным рекам начали вливаться в провалы, не встречая сопротивления. Слишком шокирующим для защитников стало падение незыблемой стены. Город был обречён. Товлу понимал что гибель золотого ожерелья Мавераннахра — Дженда, Сыгнака и Отрара охладит головы беев в Бухаре, сегодня же он отправит послов с предложением, от которого нельзя отказаться. Противники кончились и ему нет нужды держать войско в кулаке. Завтра пять тысяч всадников уйдут на Самарканд, а сам он, изгоном отправиться дальше на юг, на жирные земле Ташкента и Ходжента. В Кашгаре и Таласе свирепствует чума, а Алмалык и Турфен слишком далеко.

Глухов. Княжеский доминион

Разговор двух великих князей не клеился. Оно и понятно. Михаил Семёнович Глуховский являлся самым что ни на есть прямым потомком Михаила Черниговского, а его собеседник хотя и носил номинальный титул великого князя Черниговского, де факто был представителем смоленских Ростиславичей. То бишь к Ольговичам, он никаким боком. Брянское княжество старшее и самое крупное, самое сильное, из осколков бывшего Черниговского, волею судьбы получили злостные «друзья-конкуренты». Последний его легальный князь, Олег Романович, будучи бездетным, ушёл в монастырь, а княжество перешло к Смоленским через сестру Олега, к Василию Александровичу старшему брату давеча погибшего в Смоленске Ивана Александровича и… его нынешнего собеседника, Дмитрия. Всё это происходило в дни молодости Михаила, под непосредственной угрозой вторжения эмира Ногайского улуса покровительствующего Смоленским, и не давшим Ольговичам, получить в лён законные уделы. Обидно.

Дмитрий Александрович, даже на фоне родственников, имевших скверную репутацию, отличался особым цинизмом. Не раз и не два натравливал поганых на земли соседей, интриговал и предавал союзников. Время его правления совпало с усилившейся экспансией Великого княжества Литовского и Московского княжества, поэтому он был вынужден лавировать между ними и Золотой Ордой и дважды терял брянский престол. Как говорится и нашим, и вашим и споём, и спляшем. Правда Калита на этого жука управу нашёл. Зато, когда всесильный московский князь умер, Дмитрий Александрович в течении месяца правящего братца Глеба Святославича за реку Смородину спровадил. Не посмотрел, что он сторонником Москвы был. После же взятия, войсками Москвы и Товлу, Смоленска князь мгновенно переобулся и побежал к Семёну на поклон. Сын Калиты особо кочевряжиться не стал и быстро нашёл с Дмитрием общий язык, ибо оба они в равной степени страдали от экспансии княжества Мстислава. В закреплении же союза Семён оженил младшего своего брата Ивана на дочери Дмитрия Александровича, Феодосии.

Собственно, в Глухов князь Брянский поехал дабы отработать высокое доверие Москвы. Не учёл, правда, что Михаил Семёнович прекрасно помнил, как его княжество прошлые лета щемили по всем фронтам. Глухов град большой и древний, но волею судьбы окружён чужими городами. Брянское княжество куда больше Новосильского по населению и дружине, соответственно отчего Ростилавичи клевали слабого соседа в хвост и гриву. Отчасти поэтому предложение племянника поставить близ Глухова пограничные башни, князь воспринял на ура. Мстислав его негодяй ещё тот, но супротив брянских и близко не стоит. Традиционные зимние набеги соседских бояр, якобы случайные, летающими змеями и шарами отслеживались на сто процентов и впервые, за многие годы Михаил Семёнович смог вдохнуть спокойно, а уж когда весной на Сейме и Десне появились пароходы с пушками положившие болт на мытницы и тамги брянского князя, он и возрадовался всем сердцем. Искренне.

— Ты пойми, сегодня он себя князем Черниговским кличет, а завтра тебя из Глухова попросит.

— Кто из нас Большой князь мы уж промеж себя разберёмся, — Михаил выразительно зыркнул на собеседника. — Попросит, али нет. Сие ешо баба надвое сказала, а то, что вы на МОЮ землю придёте, МОИ грады да верви зорить будете, это как⁈ Али думаешь будто вои московские да нукеры Жанибека гадать станут чьи тута места?

— Племянник твой супротив Орды пошёл! Ежели диван прознает, что ты с ним заодно, не видать тебе ярлыка как своих ушей. Где-то видано, убийцу царя Озбека покрывать!

— Навет сие! — желваки на лице Глуховского володаря заиграли.

На деле Михаил Семёнович прекрасно знал расклады. Как Мстислав всё ведал, знал о его дружине, так и наоборот. Большая часть старшей дружины князя происходила из Новосильско-Глуховской воинской корпорации где вои друг друга знали с младых ногтей. И на радостях с князем поделились информацией, а он поддержал. Горячо. Ну не мог он по-другому поступить, ибо его там на месте и порешили. Кровная месть для Ольговичей дело святое. В общем то он особо то и Мстислава не щемил, по сравнению с прочими претендентами. С его отцом они росли вместе, дружили. Дядька, дед Мстислава спас однажды от верной смерти при переправе через Сейм, в младые годы. А далече отец настроил супротив. Не хватало на всех князей землицы, городов для кормления ведь княжество в те годы терзали эмиры, а чёрный люд на севера целыми сёлами бежал.

— Вот что, Дмитр, Семёну сказывай, супротив Мстислава я дружину поднимать не стану. Не могу, понимаешь, не могу! Дружина не поймет.

Михаил Семёнович, в отличии прочих князей, обладал куда большей