Кровь в его жилах - Татьяна Лаас

Он пришел без пяти десять — возник в коридоре, может даже пришел не кромежем, а вполне обычно. Светлана услышала его голос — он переговаривался со своим сослуживцем, — и оценила тактичность: своим появлением в коридоре он предупредил её, что скоро явится в палату, давая ей время привести себя в порядок. Она и так уже была собрана, только села на койке в ожидании его прихода. Шаги в коридоре стихли — Саша проверил охрану и снова ушел.

Ровно в десять он возник в палате, только Светлана, как ни надеялась, уловить ничего не смогла — ни обычный эфир не среагировал, ни тьма не колыхнулась. Значит, надо тренироваться дальше.

Александр, в капельках растаявшего на волосах и шинели снега, протянул Светлане скромный букет белых астр. Ей оставалось только надеяться, что он покупал букеты для неё и Верочки в разных лавках. Забавно будет, если Демьян завтра на хвосте притащит слухи о том, что статский советник Громов ухаживает сразу за двумя барышнями. Вера Лапшина такого не поймет.

— Добрый вечер, Светлана.

Она спрятала лицо в астрах, вдыхая их увядающе-осенний аромат, смешанный с морозной свежестью.

— И вам добрый вечер, Александр. — Сейчас сомневаться, он ли это, глупо. Кромежем ходить могут только опричники, никакой амулет или артефакт это сделать не способен.

— Как ваше самочувствие? Вы готовы идти в лес? Или может…

Светлана заставила себя встать, положить букет на тумбочку и улыбнуться: не хотелось портить вечер княгиней Волковой — об этом она расскажет потом. Сейчас у неё есть астры, лес и дедушка леший.

— Все хорошо. — Она протянула руку Александру: — вы шагнете кромежем или я?

Его пальцы были холодными — наверное, все же не кромежем он добирался до больницы.

— А вы как хотите?

Именно он учил её ходить кромежем, только тогда, в сентябре, на словах — он еще был выгоревшим. Сейчас хотелось, чтобы он научил её по-настоящему.

— Вы, конечно.

— Тогда смотрите…

Тьма с его пальцев медленно потекла по руке Светланы вверх, одновременно захватывая и Сашу. Он еще успел сказать:

— Просто представьте, что вы идете домой. Кромеж вас сам притянет…

И кромеж притянул, а Светлана опять ничего особенного не почувствовала. Миг, и лес с неузнаваемой в темноте поляной возник перед ними, обдавая ветром и необычайно свежим воздухом. Тут было гораздо холоднее, и Саша спешно поправил Светлане ворот, поднимая его вверх, еще и попытался так встать, чтобы загородить собой от ледяных порывов, бросавших в лицо мелкую снежную крошку.

— Что делаем дальше, Светлана?

Она, нарушая все, что советовала в свое время Мише, запустила вверх огненный шар — слишком темно было в лесу. Огонек засиял крошечной звездочкой над поляной, то и дело исчезая в снежной круговерти. Его мигающий свет выхватывал из темноты то мертвую, искореженную ветку дерева, то поваленный ствол осины, то яркие рыжие шляпки замерзших грибов — только по ним и можно было опознать поляну, на которой была ловушка со светочем.

Светлана сперва тихо позвала дедушку лешего, потом громче, потом испугавшись, что он уже мог заснуть, попросила у Александра нож. Тот безропотно достал из кармана шинели складной нож и протянул его:

— Нужна кровь?

— Да, — Светлана порезала лезвием кору ближайшей живой осины, хотя ива была бы надежней. Она уже хотела проткнуть свой палец, как Александр забрал нож и пустил кровь себе. Хорошо хоть только палец проткнул ножом, а не как Мишка тогда полоснул по запястью. Окровавленный палец Саша догадливо прислонил к поврежденной коре.

— Моя кровь ничуть не хуже, Светлана, — сказал он, опережая её возмущения и тьмой закрывая небольшую ранку на пальце. — Леший не лег уже спать?

— Может быть, — призналась она. — И тогда до весны его не увидим…

В ближайшем дупле сверкнули золотом совиные глаза, и дедушка леший сонно, но крайне недовольно пробурчал:

— Размечтались! Вот он я.

Он выполз из дупла, совсем напоминая корягу, заросшую пегими совиными перьями вперемежку с мхом:

— Доброй ночи, амператрица, и тебе, драный кот.

Светлана случайно бросила на Александра косой взгляд и недоуменно заметила, как он нахмурился. Он же все помнит. Тогда почему он растерялся, услышав её исковерканный лешим титул?

— Я не кот, — мягко поправил лешего Александр, вставая ближе к Светлане. — И тем более не драный.

Она выдохнула: вот что возмутило Сашу. Баюшкино прозвище ему не понравилось.

Леший хмыкнул, делая очередной шажок по снегу и недовольно подгибая ногу-веточку:

— А то я не помню, как ты драный валялся на Вдовьем мысу! Будешь спорить?

— Не буду, — тут же сдался Александр.

— То-то же, кот! — Леший с неожиданной тактичностью опустил эпитет. Его внимание переключилось на Светлану: — что-то плохо выглядишь, амператрица. Кот, чаво за ней не следишь? Ты ж вроде охрана её, кромешник, не к ночи будет сказано.

Саша без обиды в голосе признался:

— Виноват, дедушка. Не справился.

— О, как заговорил. Виноват он. — Леший сверкнул совиными глазами: — исправляйся! Чтоб защитил амператорскую кровь!

Саша еле слышно рассмеялся за спиной Светланы — её ухо обдало теплом его дыхания. Хорошо, что леший этого не расслышал — мог и обидеться.

— Может, свиристелка, поспишь у меня, как в прошлый раз?

Перспектива сна у лешего Светлану не обрадовала — она попыталась как можно мягче сказать, чтобы не обидеть лешего:

— Спасибо, дедушка, но не могу. Дела.

Тот снова засверкал глазами — ветер промчался через Светлану и Александра, выдувая все тепло:

— Дела у неё! На лице токмо глаза и живы — не глаза, а глазища даже. Ни кровиночки лишней.

— Жалеешь? — поинтересовался неожиданно Саша, неуловимо напоминая Мишку.

— А тож! Жалею, — подбоченился леший. — Конечно, жалею — стока крови и мимо моего леса пролито!

Он перевел взгляд на Светлану:

— Амператрица, и где ты их таких берешь? То Ивана-дурака приведешь, то… Кромешника глупого. Ладно, твои трудности. Точно не хочешь остаться в лесу? Я тебе перину золотую взобью, снежным одеялом укрою, кружевом инея украшу берлогу — до весны тепло будет, хорошо. Сны чародейные будут сниться. Силы вернешь, здоровье тоже. Баюша сказки будет тебе мурлыкать. Лепота!

— Спасибо, дедушка, но я как-нибудь сама выздоровею. Не могу