Пути Дивнозёрья - Алан Григорьев

Чёрт, почему она оправдывается?!

– Ей не веришь, тогда хотя бы мне поверь, царевна! – отрезала Любава. – Коли Огнеслава не поможет, значит, никто не поможет.

Пока они препирались, дивьи воины вытащили из шатра носилки, взвалили на них Кощеевича и замерли, ожидая приказа десятницы. И тот не заставил себя ждать:

– Давайте, ребятушки, в добрый путь. А ты, Тайка-царевна, пожалуй к нашему столу. Костров мы не разжигаем, чтобы дымом не выдать расположение лагеря, но самобранка у отряда имеется. Вижу, ты совсем на ногах не стоишь. Значит, пора подкрепиться.

Любава потащила её к большому пню, укрытому белой скатертью. Миролюб услужливо подкатил брёвнышко и даже укрыл его своим плащом, чтобы удобнее было сидеть. А заодно шепнул Тайке на ухо:

– Ты уж прости меня, царевна, за то, что не поверил тебе. И за то, что руки распускал. Слышал, сердце у тебя доброе. Не выдавай меня, не вели казнить!

– Ладно. Но если я узнаю, что ты хоть ещё раз хоть с какой девчонкой себя так поведёшь, – тебе не поздоровится, понял?!

– О чём это вы шушукаетесь? – поинтересовалась Любава, встряхивая скатерть.

– Да так, ни о чём. – Миролюб поспешил скрыться за шалашом. Интересно, почему он так боится сестру? Небось та его не раз тумаками награждала? А что, с Любавушки станется.

Тайка моргнула – а перед ней вдруг возникли квас, ржаной хлеб, квашеная капуста, солёные огурчики и чечевичная похлёбка с мясом. В животе немедленно заурчало. Но она поборола желание наброситься на еду.

– Любава, а ты не могла бы отправить кого-нибудь на ту поляну, где нас схватили? А то скоро Май должен вернуться и Пушок с подмогой из Звёзднокамня. Они с ума сойдут, если не найдут нас.

– Миролюб, ты слышал царевну? Иди!

– А чё я? – донеслось из-за шалаша.

– Ты кашу заварил – тебе и расхлёбывать. – Любавушка уселась напротив Тайки и обмакнула хлеб в варенье. – Ну, сказывай, царевна, какими судьбами ты туточки оказалась?

– Ты угадала: можно сказать, что сама судьба меня и привела. – Тайка зачерпнула похлёбку ложкой, попробовала – ух и вкусно! А может, она просто слишком давно горячего не ела? – Я долгое время не знала, что у вас тут творится. Но главное – теперь я здесь и намерена помочь вам разобраться и с царём Ратибором, и с тодорцами.

– Ну, значится, теперича всё будет хорошо.

На Любавушкином лице читалось немалое облегчение. Тайке даже стало не по себе от того, что подруга так сильно верит в неё. А ну как не выйдет оправдать ожидания? Усилием воли она прогнала упаднические мысли:

– Обязательно будет! Пока в Дивьем царстве есть люди, которые идут вперёд к своей мечте, несмотря на все препятствия, нас не победить.

– В Новодивьем царстве, – поправила её Любава. – У нас нонче всё по-новому. С одной стороны, немного боязно. Времена неспокойные, кажный день какие-то вести – чаще всего безрадостные. А с другой стороны – когда ещё ловить за хвост Птицу-удачу, как не сейчас? Мои мечты маленьким отрядом не ограничиваются, знаешь ли. Нужно дальше мечтать. Вот увидишь, однажды я великой воительницей стану.

– Неужели сотницей? А может, сразу воеводой?

Любавушка задумалась, но покачала головой:

– На самом деле я бы хотела девицей-поленицей стать. Ну, знаешь, богатыркой! Для того мне воинскую науку постичь надобно. Вот, постигаю. И к новой мечте иду.

– Мне нравится твой настрой.

Тайка отхлебнула из кружки пряного кваса.

– Энто не мой, энто царица так сказала. Мол, во всём надобно видеть не токмо плохое, но и хорошее. И продвигаться помаленечку. Кажный новый день ты на шажок ближе к цели, чем давеча.

«Узнаю бабушку», – хотела сказать Тайка, но слова застряли в горле, потому что стена шиповника вдруг расступилась.

Следом за Миролюбом на тайную поляну влетел Пушок и завопил:

– Тая, смотри, кого я привёл!!!

Она сразу поняла, о ком речь, потому что узнала Яромира даже по звуку шагов. Иные сказали бы: это невозможно. Но для любящего сердца нет ничего невозможного. Тогда почему так страшно обернуться?

Любава, вскочив, поклонилась:

– Здрав будь, воевода!

– Дивья царевна?..

От знакомого голоса сердце застучало как бешеное, и Тайка, отринув сомнения, бросилась навстречу Яромиру. Сильные руки подхватили её, подняли в воздух и закружили, словно на карусели.

Она обхватила его за шею и уткнулась лицом в плечо, вдыхая знакомый запах. От дивьего воина пахло летом: скошенной травой и спелыми яблоками. Из Тайкиных глаз брызнули слёзы – то ли от счастья, то ли от облегчения. А Яромир прижимал её к себе крепко-крепко.

Тайка много раз пыталась представить себе миг их встречи. Думала, что скажет, что почувствует. Всё-таки прошли годы, в которые они ничего не знали и не слышали друг о друге. Многое могло измениться. Наверное, дивий воин её давно разлюбил? А может, она и сама его разлюбила? Такое ведь тоже бывает…

Но теперь, когда они наконец-то встретились, все слова выскочили из головы. В мыслях царил дичайший сумбур. Яромир тоже молчал. Возможно, их ждали долгие нелёгкие разговоры – потом, когда дар речи вернётся. Но сейчас они просто стояли, обнявшись. И казалось, что не только на поляне, а в целом мире не осталось никого, кроме них двоих.

Глава десятая

Когда говорит боль

– А что это за обозы внизу идут? – Тайка опасно свесилась с симаргла, и в тот же миг Вьюжка заложил крутой вираж, как на американских горках. Яромиру пришлось подхватить её, чтобы не упала.

– Люди покидают город. – Дивий воин тщетно пытался скрыть горечь в голосе.

– Ох… и куда же они пойдут?

– В Полуночные земли. Правительница Тээс обещала дать им кров и пищу, сказала, что рабочие руки им пригодятся. Ты знала? На севере очень ценятся наши мастера: гончары, кожевенники, ткачихи… Но и остальным дело тоже найдётся – было бы желание трудиться.

Тайка вздохнула:

– Что ж, может, оно и к лучшему, что уходят… Полог уже близко. Даже Забыть-река его не остановила.

– Мы знаем, – кивнул Яромир. – Поэтому Радосвет и приказал всем убираться из города. Останутся только воины с запасом продовольствия… Не вовремя ты пришла, дивья царевна. Мы готовимся к осаде.

– Значит, ты не рад меня видеть?!

От возмущения Тайка второй раз чуть не свалилась с Вьюжки, и Яромир неодобрительно цокнул языком:

– Да не вертись ты! Рад, конечно. Уж не чаял, что свидимся, но надежда жила в сердце. А вот чему