Зябрики в собственном соку или бесконечная история - Константин Константинович Костин

— А… мням… — прожевал я, — Кайман и Аркон?

— Кайман ночует у подружки, — Маргат выровнял погнувшуюся в процессе алюминиевую вилку, — а Аркон придет поздно: он у тетки в гостях. Ешь, не стесняйся.

При слове «подружка» каким-то странным извивом мысли я вспомнил о том, что не мылся уже дней… много.

— Маграт, я, конечно, понимаю, что наглею, но… У вас можно помыться?

— Есть душ в подвале…

Хорошо.

— … но он только холодный.

Пло… да нет, тоже хорошо. Мне уже все равно, мне лишь бы помыться. И еще постираться. И… у-ах-хах… поспать…

Маграт ускакал к вахтерше просить ключ от душевой, а я вспомнил, что в моем чемоданчике завалялся кусок сала. Надо внести свой общий вклад, а то чувствовать себя попрошайкой-паразитом… неприятно.

Я положил сало на стол, обернул трофейную книгу в остатки газеты (чтобы не возникало вопросов, зачем талганец читает книгу про талганцев. Нет, я, конечно, отвечу, но без лишних вопросов — лучше). А так — может, я учебник штудирую, к экзаменам готовлюсь? Вон, стопка учебников в газетной обертке на тумбочке лежит…

А рядом с учебниками — тонкая темно-синяя книжечка. С надписью «Студенческий билет».

Машинально я открыл его. «Кайман Машаров». И фотография. Неудавшаяся, бледная, из нее можно понять, что товарищ Машаров — человек, и у него есть да глаза и рот (вот с носом уже неясно).

Эх, мне бы такой билетик…

Во-первых, сразу режется пополам цена билета на поездах, а во-вторых — какой-никакой документ. Удостоверение личности. Уже можно не бояться ментов…

Может…?

Нет.

Я решительно закрыл студак и положил его обратно. Нет. Это даже не книгу из библиотеки тырить, красть у тех, кто тебя приютил — это подлость.

Какая-то промелькнувшая мыслишка щекотала мозг, как тоненький волосок. Что-то… Что-то…

О чем-то я подумал…

Стоп.

«Был бы у меня такой билетик».

А ведь я могу его получить. Для этого достаточно только сдать вступительные экзамены в вуз.

[1]Нет. В Дагестане живет множество разных народов: аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, лакцы, табасараны — и это только самые крупные

[2]Самые крупные города Дагестана. А Дербент — самый древний город России — больше 2 тысяч лет.

[3]«Развлекая — поучать» — принцип Мольера, а расширенно — Возрождения вообще. Герой путает. Впрочем, советская литература этому принципу следовала

[4]майора Пронина, конечно. Герой шутит, намекая на то, что здешние аналоги исторических личностей СССР носят другие фамилии

[5]Как известно, самурай без меча во всем подобен самураю с мечом. Только без меча

[6] золовка — сестра мужа. Понятно, что у мужчины ее быть не может. Герой шутит.

[7] вахта, если кто вдруг не курсе — место, где находится дежурный сторож на входе в общежитие

[8] этанол — химическое название этилового спирта. Дальше мысль пояснять?

[9] в 1 серии «Ну, погоди!» Волк лезет по веревке вверх, насвистывая песню Высоцкого «Если друг оказался вдруг…» (на самом деле — «Песня о друге») и при этом выпендривается, делая «уголок» — поднимается только на руках, держа ноги перпендикулярно канату. Герой так выделываться не стал, но спеть Высоцкого — это святое для любого попаданца

Глава 15

— А это правда, что вы крокодилов ловите и ихние хвосты вялите, что потом — под пиво?

— Да не, вранье, конечно. Это ж надо придумать — крокодильи хвосты вялим! Их же… этта… жрать невозможно будет! Коптим мы их. А потом… этта… под пиво.

Расспросы о талганском житье-бытье, которых я ожидал вечером и которых, надо признать побаивался, оказались вполне себе безобидными. Ни Маргат, ни появившийся ближе к ночи довольный как питон Аркон, понятия не имели, что у нас там в Талгане творится. Или правильно говорить «на Талгане»? Честно говоря, бог его знает, потом свою книжку-справочник листану. Надеюсь, всем по барабану, как оно правильнее — «в» или «на»…

Так вот, ребята ничего не знали, так что можно им было вешать на уши любую ерунду, лишь бы позабавнее. Судя по вопросам — вяленая крокодилятина, это надо же додуматься… — другие талганцы поступали точно так же, примерно, как в нашем мире — сибиряки, с удовольствием рассказывающие байки про медведей на улицах Красноярска.

Главное, все-таки на реального «земляка» не напороться.

Мало-помалу, я вжился в образ и, рассказывая о «своей» жизни, прямо-таки видел «родной» дом: на краю поселка, обитый досками, крашеный темно-бурым суриком, с небольшими, я бы даже сказал — крохотными окошками. Вкруг дома — забор типа плетень, на одном из колов висит небольшой чугунок без дна и висит он там, сколько себя помню. Рядом с домом — небольшой сарайчик, с низкой и маленькой дверцей — ей-богу, в городских квартирах окна больше! — в котором живут шальные, вечно орущие и бегающие куры, и похрюкивает здоровенный боров — не хряк, нет[1] — которого отец грозится застрелить из ружья, потому что никто не берется колоть эту зверюгу. Чуть дальше, на берегу небольшого ручейка — банька. А за ней — лес. Джунгли то бишь.

Я ж из джунглей, типа.

Образ моей жизни, который я потихоньку излагаю ребятам, наполовину взят из краденой в библиотеке книжки, а наполовину — из жизненного опыта. Думаете, я никогда в деревне не жил?

— Погоди-ка… — внезапно повернулся на скрипнувшей кровати Аркон, — какие санки?

Какие санки? Ой, блин… Мы уже лежали в койках, меня, видимо, потихоньку накрывал сон, поэтому за рассказом я особо не следил, поэтому в перечне того, что рухнуло мне на голову в темноте, каким-то образом вплелись санки из моего реального жизненного опыта. Санки, которым, как бы нечего делать в деревушке посреди джунглей.

— Как это какие? — недоуменным голосом спросил я, мол, как это можно не понимать такой простой вещи? — Обычные, деревянные.

— У вас же там снега нет.

— А, снега… У нас… этта… трава есть. Мы на санках тяжелые грузы таскаем. Крокодилов, например. Когда поймаем.

Парни посмеялись, Маграт начал рассказывать свою историю, про то, как он на охоте…

Нет, глаза реально слипаются!

* * *

Душ, в который я прокрался — чтобы не попасться на глаза зловещей вахтерше — был не такой холодный, как можно было подумать по словам Маргата. Он был просто капец какой холодный! Такое чувство, что воду в него качали не из водопровода, а прямо из реки. Причем