Игры, в которые играют боги - Эбигейл Оуэн

Я пялюсь на солдата-скелета, со щитом, мечом и всем прочим, и все сделано из выбеленных костей, но вместо ног у него хвост, как у русалки. Приспособился к среде, в которой родился? Хороший бонус.

К тому времени, когда я умудряюсь выпутаться из «объятий» морского чудовища, что особенно трудно из-за лиственных отростков, мои легкие уже готовы лопнуть. Я отталкиваюсь от камней, чтобы как можно быстрее вынырнуть. Мое тело кричит, отчаянно желая дышать, но я еще не добралась до поверхности. Я не могу. Я глотаю соленую воду как раз в тот момент, когда Сэмюэл хватает меня за руку и вытаскивает.

Я приземляюсь на живот, кашляя и отплевываясь. Слишком много времени уходит, чтобы избавить легкие от остатков воды. Каждый вдох настолько мучительный, что я уже жду, когда начну кашлять кровью.

– Что это? – кричит кто-то с другой стороны. Я точно знаю, на что они смотрят. Их трое. Столько зубов дракона я использовала.

– Убейте морских чудовищ! – приказываю я костяным солдатам.

И вода кипит от начавшейся битвы тварей против тварей, а мы все смотрим на нее с ужасом.

– Исабель, Зэй, плывите! – вопит Сэмюэл.

Оба спрыгивают со столба и добираются до нас, а Сэмюэл вытаскивает их по одному. Исабель плюхается на камни рядом со мной.

– У тебя кровь. – Я сажусь, чтобы поближе взглянуть на ее ногу. Два ряда рваных ран сочатся кровью на ее лодыжке. Видимо, морское чудовище укусило ее еще на столбе.

Исабель стягивает толстовку через голову, оставшись в спортивном лифчике, и оборачивает ее вокруг раны.

– Зэй думает, ты слишком рискуешь, – говорит она мне, – и я склоняюсь к тому, чтобы с ним согласиться. – А потом поднимает взгляд и усмехается: – Но я люблю рисковых.

Я хочу усмехнуться в ответ, но слишком занята, переживая важный момент.

– Мы справились!

Один из поборников стоит на камнях над вырезанными словами предупреждения вместе с Римой и Амиром. Кажется, его зовут Диего. Он постарше, где-то за сорок, не низкий и не высокий, гибкий и крепкий, как проволока, с распущенными седеющими волосами и искренней улыбкой, которая озаряет его лицо, словно маяк. Это поборник Деметры, и его костюм бордового цвета, а значит, его добродетель – Сердце, а не Разум. Интересно.

Понять, что из себя представляет Рима, я не могу, но надменность Амира как рукой сняло: он усмехается почти с мальчишеской гордостью, когда поборник Сердца хлопает его по плечу. Оба сняли промокшие толстовки и штаны и накинули их на оставшиеся невылупившиеся яйца, полностью их накрыв. Нижнее белье Амира прилипло к тощему, все еще растущему телу, и поборник Геры кажется слишком маленьким для этого боя. По тому, как Диего встал между пареньком и когда-то смертельными водами, я понимаю, что он это тоже видит. Такое отцовское отношение! Я не в первый раз думаю о семьях, которые мои сотоварищи оставили дома.

– Видимо, они вылупляются, когда попадают на воздух, – произносит Зэй рядом со мной. Бесстрастно. Как будто только что открыл интересный научный факт.

Примерно в это время вода внезапно затихает. Только естественный рокот океана тревожит поверхность, пока мы пялимся в глубины.

– Они мертвы? – спрашивает Майке.

– О боги, надеюсь, – бормочет Джеки.

Раздается лязг и всплеск, и один из моих скелетов выныривает из воды, поддерживая себя костяным хвостом. Он салютует мне и немедленно рассыпается, кости раскатываются и уходят на дно пещеры, явно как и у двух других скелетов.

– Они все мертвы. – Я плюхаюсь на камни и откидываюсь на спину, уставившись на геометрические узоры над моей головой. И усмехаюсь в порыве чистейшего облегчения. – Один Подвиг выполнен.

Из моей груди вырывается смешок. Я слышу, как кто-то издает похожие звуки; я знаю это состояние – нечто среднее между облегчением, шоком и не проходящим ужасом: до нас доходит реальность.

Мы справились с одним. И никто не погиб.

Внезапно рядом раздается крик Исабель – душераздирающий вопль, исполненный такой муки, что странно, что на нас не обрушилась пещера. Я резко сажусь и вижу, как она лихорадочно разматывает окровавленную толстовку на ноге.

Только вместо ран, где вонзились зубы, там… дыры. Дыры в ноге, почерневшие, как пепел, и они становятся глубже и шире, как будто жрут ее живьем, под нашими взглядами, полными омерзения.

– Помогите ей! – кричит кто-то.

Исабель извивается и вопит, держась за бедро, как будто так может заставить все прекратиться, но следы от укуса поглощают ее плоть так быстро, что уже подползают к колену. Я рывком вытаскиваю смотанную тонкую веревку из кармана разгрузки и затягиваю на ее бедре, как жгут, чтобы не дать горению, или что это там такое, подняться выше, но обугленная плоть проходит обвязку, как будто ее там нет.

Исабель дугой изгибается на камнях, ее ужасные вопли эхом разлетаются по всей пещере, и мне кажется, что внутри я кровоточу вместе с ней, как будто каждый крик рвет меня когтями. Никогда не слышала такого ужасного звука. Я подползаю ближе и беру девушку за руку. Это все, что я могу.

Она смотрит на меня, и в ее глазах не только мучение и страх… но и знание. Она знает, что умрет и что никто ей никак не поможет.

– Я здесь. – Что еще я могу сказать?

Потом Исабель испускает долгий вздох, смесь крика со стоном, а потом у нее закатываются глаза, и она теряет сознание – явно от боли. Но ее тело все еще мучается, и грудь быстро вздымается и опадает, а конечности дергаются, как будто она пытается бороться. Сейчас она обуглена уже до талии. Мы можем только смотреть, беспомощные и парализованные, а ее плоть разъедает все дальше, пока, издав предсмертный хрип обугленными губами, Исабель не застывает, больше не дыша.

Больше ей не больно.

Она похожа на тела, которые в кино вытаскивают из пожаров, – труп, сожженный до неузнавания. Вот только кино не может передать эту тлетворную вонь. Я понимаю, что до сих пор держу ее за руку, и мягко отпускаю, а потом вытираю ладонь об одежду.

Сэмюэл снимает толстовку и накрывает ею тело, насколько ее хватает, а потом кладет руку мне на плечо, и я дергаюсь от прикосновения.

– Ее больше нет.

Это кажется невозможным. Она только что была здесь. Она только что…

– Поздравляю! – гремит с неба голос Зевса.

Зевса, не Посейдона. Бог океанов явно злится на себя за то, что придумал испытание, лишившее его собственной поборницы, а следовательно, выбыл из Тигля. Надеюсь, он подавится этим провалом.

– Вы завершили первый Подвиг, поборники. – Слова бога эхом разносятся вокруг. – Молодцы.

«Не все из нас, ублюдок». Я не могу заставить себя отвернуться от того, что осталось от Исабель.

– И победитель сегодняшнего состязания… поборник Деметры, Диего Перес, что определил причину, почему яйца вылупляются, и остановил процесс.

Бог делает паузу, наверное давая нам шанс поаплодировать или что там еще. Меня тошнит.

– Диего, за сегодняшнюю победу ты заработал награду. Кольцо Гига.

Я смутно осознаю, что в пещере вспыхивает свет, но не поворачиваюсь посмотреть, как Диего получает свой кровавый приз.

Голос Зевса благостен:

– Этот волшебный артефакт дарует своему носителю возможность становиться невидимым по желанию.

А Дексу эта невидимость очень помогла, ага.

– Давай же, поборник, – говорит Зевс.

Я наконец-то поднимаю взгляд и вижу Диего, стоящего над упредительными словами, врезанными в камни. В воздухе перед ним парит золотое кольцо толщиной в мой большой палец. Он не шевелится, только смотрит туда, где рядом со мной лежит Исабель, частично накрытая толстовкой.

– Возьми его, – подбадривает его Зевс. – Оно твое.

30

Когда Аид злится

Ощущение пузырьков, наплывающее с каждым исчезновением и проявлением в новом месте, забирает меня из пещеры, где я сижу рядом с телом Исабель, на черный мраморный пол, мокрую и несчастную. В поле моего зрения появляются две ноги в ботинках. Если ноги могут злиться, эти точно это делают.

– О чем ты думала, Лайра? – рычит на меня Аид. Нет, не рычит… взрывается, как петарды на новогодних улицах.

Последнее, что мне нужно после того, что я только что пережила, –