Путь хирурга - Валерий Александрович Гуров

— А наставники здесь кто? — уточнил я.

— Ты их видел, мастера боевых искусств, из которых формируются Совет Приюта.

Вон они, оказывается, кто… ясно, наматываю на ус.

— Потом — время личной практики. Отрабатываешь то, что показали, или развиваешь свой стиль. За это никто не ругает, но и не поощряет, так что сильно не высовывайся поначалу… — Демид запнулся, поскреб макушку. — Хотя куда уже больше твоего… высунулся ты по самые не балуй!

Я по-прежнему молчал, давая ученику высказаться до конца.

— Обед у нас после полудня. Затем медитация и изучение древних текстов. Правда, многие воспринимают это как формальность.

Он пожал плечами, явно не разделяя всеобщего скепсиса.

— Я же тебе советую отнестись к ним серьезно, без сдачи теории возвышение невозможно. С этим строго, да и Учитель бывает непредсказуем и может спросить любую строчку, будь уверен. Затем вечерняя практика — спарринги, отработка связок и техник в парах.

— Возвышение?

Это меня заинтересовала больше, чем дневная рутина и расписание.

— Верно, — снова оживился Демидов. — Здесь у каждой ступени свои уровни. Новичок начинает с низшего звена, «послушник», потом «искатель», затем «посвященный». Ты подтверждаешь их экзаменами. Чем выше ступень, тем сложнее испытания и сильнее твой авторитет.

— А наверху что?

— Это подожди. Ближайшая твоя цель — это за год дорасти до уровня, который позволит тебе защищать честь школы на ежегодном турнире кланов. Мы, конечно, официально школой не признаны, но последние несколько лет нас начали допускать. В общем, разберешься по ходу дела…

Демид замолчал, с любопытством посмотрел на меня.

— А ты чьих будешь-то?

— В смысле?

— Ну, рода какого?

— Никакого. Сам по себе.

Брови Демидова встали домиком.

— Тогда почему… Мирошин?

Рассказывать ему правду, что я из другого мира и вообще не имею отношения к их кланам? Нет, это ни к чему, не буду. И я пока что промолчал.

Видя, что отвечать я не намерен, он только недовольно дернул плечом и не стал больше допытываться.

Мы подошли к бараку сбившихся.

— Полагаю, брать тебе там нечего? — спросил Демид.

— Нет, у меня есть что забрать.

Мой спутник непонимающе нахмурился, быстро окинув взглядом убогий барак, словно пытался представить, что такого ценного я мог там оставить.

— Ладно… подожду тебя тут. Совершенно не хочется заходить в эту дыру. Даже не представляю, как вы там вообще живете…

Я не стал ему отвечать и вошел внутрь. Дойдя до своей нары, я наклонился и достал из-под матраса спрятанную там книгу древнего Завета. На досуге, как такая возможность появится, надо будет прочитать ее до конца.

Я вышел из барака, держа книгу. Демидов, увидев ее, удивленно приподнял брови.

— Ты веришь в эту ересь? Это же просто сказки, выдумки… — его взгляд скользнул по потрепанному переплету. — Откуда ты ее вообще взял? Это было у сбившихся?

Я встретился с ним взглядом.

— В каждой сказке есть доля сказки, — совершенно серьёзно произнёс я, сочтя это исчерпывающим ответом.

Демидов помрачнел, оглянулся и дальше заговорил тише.

— Тогда рекомендую тебе спрятать эту штуку и никому не показывать…

— Почему?

— Учитель Астахов крайне ревностно относится ко всему, что написано в таких текстах. Он называет это фарсом… По его словам, ничего подобного никогда не происходило.

— Он разве в курсе, что было две тысячи лет назад? — улыбнулся я.

Лицо Демида посерьезнело.

— Вообще-то Учителю две тысячи двадцать пять лет, и он лично был свидетелем тех времен, о которых там написано!

Я окинул своего провожатого взглядом.

— Ты сейчас серьезно? — уточнил я.

— Ты про что?

— Да так, — я отмахнулся, как будто имел в виду какой-то пустяк.

На самом деле я получил косвенное подтверждение того, что здесь как-то иначе течет время. Ведь я уже пытался понять, сколько лет выпускникам, если они из разных поколений.

Впрочем, если даже допустить, что это правда, и Астахову больше двух тысяч лет, то я бы не торопился верить на слово в его опыт.

Если в соседней комнате кто-то что-то произнес, а ты этого не услышал — это ведь не значит, что этих слов никогда не существовало. Что если Астахов искренне заблуждался — а может, вообщенамеренно искажал прошлое? В обоих случаях доверять слепо его словам не стоило.

Да и странно, что текст оказался у сбившихся, раз Учитель столь яростно отрицает написанное. Но Демидов явно ничего об этом не знал — его удивление было неподдельным. Возможно, книгу кто-то подложил? Или Астахов нарочно устроил такую проверку, желая узнать, кто в бараке проникнется запрещенными идеями?

Что ж… плох тот народ, который не любит и не изучает свою историю.

Я молча спрятал Завет под одежду, пока что никак не отвечая на недоумевающий взгляд Демидова.

От автора:

Новинка от Гурова и Старого!

1682 г. Вокруг произвол и беззаконие. Стрелецкий бунт? Не можешь предотвратить — возглавь! Но на своих условиях. Лично воспитаю Петра — или погибну снова

https://author.today/reader/475541/4451330

Глава 11

Демид привёл меня туда, где жили ученики. Да, это вам не убогие бараки сбившихся! Красивое, ухоженное здание из светлого камня, с высокими окнами, узорамина стенах. Всё кричало о том, что здесь живут избранные.

Возле входа, будто охраняя его, стояли двенадцать статуй, замерших в боевых позах. Я остановился, внимательно рассматривая их, чувствуя, как холодок пробежал по спине. Фигуры казались странно живыми, словно еще мгновение назад были людьми.

— А это кто? — спросил я, не отводя взгляда от застывших каменных лиц.

— Первый совет, — охотно ответил Демид. — По легенде, это двенадцать лучших выпускников за всю историю школы. Они попытались остановить восставшего архимастера одной из школ, но тот превратил их в камень.

Ясно. Не повезло мужикам. Я поскорее отвёл от них взгляд — пусть не отвлекают меня от важного, а то сложно о чём-то думать, когда такой мороз по коже.

— Серьезные у вас тут нравы, — бросил я.

— Да это всё байки, — Демид махнул рукой и подошёл к статуе ближайшего бойца. — Обычные статуи, пустые внутри. Смотри.

Он постучал по каменному плечу, и звук оказался действительно пустым, глухим, словно он бил по барабану.

Стоило ученику постучать, как на мгновение из статуи заструились тончайшие нити энергии,