Деньги не пахнут 2 - Константин Владимирович Ежов

На лице промелькнуло удивление, но он остался спокоен, попросил отсрочку. Хоть не бросается на крючок слепо – уже хорошо. Рейчел облегчённо перевела дух. Казалось, он не собирается играть безумно.

– Пять минут.

– Две хватит.

Она попыталась прижать его временем, но Сергей принял вызов и ушёл в тяжёлые раздумья.

"Не соглашайся…" – сердце Рейчел стучало в висках.

Даже если его алгоритм позволял безошибочно находить перспективные акции, управление таким капиталом – риск огромный. Акции падают не только по вине компании: инфляция, ставки, валютные колебания, отчёты по безработице…. Каждый раз, когда мир вздрагивает от макроэкономических новостей, даже надёжные бумаги летят вниз.

И мать, и Джерард, без сомнений, ждали этой бури. Чем больше активов – тем глубже пропасть. Десятипроцентное падение – минус полтора миллиона. Половина убытков – его ответственность: семьсот пятьдесят тысяч, больше миллиарда рублей. Вот где притаилась западня Джерарда: втянуть Сергея в долги.

"Если вмешаться – только хуже будет…" Рейчел понимала: её слова лишь ускорят катастрофу. Оставалось наблюдать.

Но тревогу чувствовала не она одна. В углу, словно стервятники, затаились другие новички.

"Наконец-то его догнала реальность".

"Знал, что этим кончится".

Для них Сергей был костью в горле. Все начинали одинаково, но только он взлетел ввысь, будто с чит-кодом. Да, говорили о таланте, но этот стремительный взлёт вызывал зависть и злость. Они ждали. Долго ждали, чтобы этот самоуверенный гений лишился крыльев и рухнул. Чтобы его упорная погоня за успехом обернулась падением. Чтобы чем выше взлетел – тем больнее было падать. И вот миг, которого так жаждали, настал.

Джим из технического отдела едва сдерживал довольную усмешку.

"Вот что бывает, когда слишком много треплешь языком".

Ситуация была ироничной до боли: Сергей Платонов сам загнал себя в угол. Он ведь сам дразнил остальных, уверяя, что это "настоящая проверка мастерства". Вряд ли он ожидал, что бумеранг вернётся так быстро. Наверное, холодный липкий страх уже сжимал горло. Именно поэтому ему и понадобилось время. Он судорожно искал выход, строил хлипкие мостики из мыслей. Но всё было тщетно. Красноречие, которым он так гордился, не могло его спасти. Не здесь. Не перед настоящими аристократами делового мира.

"Ну-ка, посмотрим, как ты теперь выкрутишься".

Джим почти предвкушал, какие жалкие оправдания посыплются из уст Сергея.

Какие судорожные попытки спасти лицо. Но прежде чем эта мысль успела толком оформиться, Платонов открыл рот:

– При таких условиях нужна половина прибыли.

Эти слова прозвучали как выстрел в тишине. Джим замер, растерянно моргая. Оправдания? Нет. Это было требование. Сейчас Сергей требовал пятьдесят процентов прибыли.

– Текущая ставка комиссии в двадцать процентов рассчитана исходя из отсутствия компенсации убытков. Если беру на себя половину рисков, условия должны быть справедливыми.

"Сумасшедший!" – выругался Джим про себя, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

Но логика в словах Сергея была. Больше риск – больше доля. Всё просто. Да, логично. Но…. Он действительно всё это просчитал прямо сейчас? Вместо того чтобы паниковать, Сергей Платонов занимался ментальной арифметикой.

Сделка на пятнадцать миллионов долларов.Один неверный шаг – и долговая петля затянется до хруста костей. А он… ведёт себя так, словно обсуждает цену яблок на рынке.

Джим был потрясён. И не он один. Остальные новички тоже сидели, ошарашенные до потери дара речи. Но Платонов продолжал, не обращая внимания на напряжение, звенящее в воздухе:

– Нужно также согласовать сроки вывода средств. Самая опасная переменная – это ликвидность. Если точка выхода через месяц, а кто-то заберёт деньги раньше, будут серьёзные потери. Предлагаю установить расчётный цикл в три месяца.

В воображении многих послышался сухой щелчок калькуляторов. Что творится в его голове? Все смотрели на Сергея, как на загадку. Только Джерард оставался спокойным, словно лед.

– Три месяца без изъятий, даже при убытках? – уточнил он.

– Не совсем так. Заявки принимаются в назначенные даты, но выплаты раз в три месяца.

– Три месяца, говоришь… Но как покроешь убытки? У тебя всего миллион долларов капитала, верно?

Джерард атаковал без колебаний, точно рассчитывая каждый аргумент. И Сергей отвечал тем же, словно два хищника сцепились в молчаливом танце.

– Через три месяца ситуация изменится.

– Сейчас у тебя нет средств для выплат, а ты раздаёшь обещания. Это само по себе риск, который должен учитываться в условиях.

Джерард продолжал давить, раскладывая позицию Платонова на куски. Хладнокровная логика делала их обоих похожими на стальные машины.

– Это неприемлемо. Мой метод основан на алгоритме с вероятностью успеха в восемьдесят процентов. Риск убытков ниже среднего, а значит, и опасность невыплат тоже меньше. Исходя из этого….

– Восемьдесят процентов? Это только твои слова. Две тестовые операции – не доказательство. Данных недостаточно".

Спор становился всё ожесточённее. Ни одна сторона не собиралась уступать. Компромисс казался миражом. И вдруг в разговор вмешался третий голос:

– Я заплачу.

В помещении раздался лёгкий гул. Говорил Гонсалес, один из знакомых Сергея.

– Если Шон не выполнит обещание, я покрою убытки.

"Кто этот чёрт?" – пронеслось в головах у присутствующих.

Большинство новичков впервые слышало его имя. А он между тем уверенно пообещал закрыть гигантскую дыру в бюджете. Звучало как дерзкий блеф. Платонов тоже удивился, хотя знал, кто такой Гонсалес. Но зачем тот заходит так далеко?

Как будто отвечая на немой вопрос, Гонсалес продолжил:

– Это не подарок, а займ. Считай, кредит. Срок – до десяти лет, сумма – до ста миллионов долларов. Без процентов. Но взамен я не беру комиссию с вложений.

Проще говоря, это был беспроцентный кредит на десять лет. И лимит в сто миллионов – около ста тридцати миллиардов рублей.

"Бред…" – мелькнуло у многих.

Что вообще происходит?

Некоторые новобранцы беспокойно оглядывались, словно подозревали, что оказались жертвами чьей-то изощрённой шутки. Но взгляд их вдруг наткнулся на стены особняка, сиявшие под светом хрустальных люстр, где висели подлинные полотна Ван Гога. Даже резьба на рамах, покрытая тёплым золотым отблеском, говорила сама за себя – здесь не было и тени подделки.

Этого оказалось достаточно, чтобы осознать – происходящее не игра. Никаких скрытых камер, никаких дешёвых трюков. Чистая, неприкрашенная реальность.

Что могло заставить владельца таких сокровищ устраивать фарс для каких-то обычных новобранцев? Ответ был очевиден: никакая это не розыгрыш. Здесь пахло старинным маслом с картин, дорогим деревом и мягким ароматом вина, а под ногами едва слышно поскрипывал полированный паркет.

Этот дом принадлежал избранным – тем, кто входил в крошечный процент самых богатых. Здесь за ужином