Последний исповедник - Эдуард Сероусов

Томас помедлил, затем тихо ответил: – Тогда мы станем его следующими целями. Но даже это будет лучше, чем позволить ему осуществить его план во время Празднества Разума.

На следующий день, ровно в 21:00, Томас активировал систему подпольной исповеди. Все выглядело как обычно – те же протоколы безопасности, то же шифрование, те же меры анонимизации. Но на этот раз "исповедующийся" был вымышленным персонажем, а исповедь – тщательно продуманной ложью.

"Здравствуйте, отец", – набрал Томас, имитируя стиль человека, непривычного к исповеди. "Я… никогда раньше этого не делал. Не уверен, что верю во все это. Но мне нужно кому-то рассказать. Я больше не могу носить это в себе."

Томас ответил сам себе, уже в роли священника: "Я слушаю тебя, сын мой. Здесь нет осуждения, только понимание."

"Меня зовут Александр Новак", – продолжил он в роли вымышленного ученого. "Я работаю в Центре нейрокоррекции при Центральном интернате. Мы… мы проводим эксперименты на детях. Тестируем новые методики подавления религиозного мышления."

Затем последовало детальное описание вымышленных экспериментов – достаточно ужасающее, чтобы вызвать праведный гнев у любого верующего, но при этом технически правдоподобное для специалиста в нейробиологии. Томас описал, как Новак сначала верил, что действует во благо общества, но постепенно стал осознавать аморальность своих действий, особенно когда несколько детей получили серьезные психологические травмы в результате слишком агрессивных методик.

"Худшее, что в некоторых случаях мы видим обратный эффект", – писал "Новак". "Вместо подавления религиозного мышления мы создаем его искаженные, патологические формы. У некоторых детей развиваются параноидальные религиозные галлюцинации, навязчивые ритуалы, даже суицидальные тенденции, связанные с идеями жертвенности."

Томас знал, что эта деталь особенно заинтересует "Судью" – идея о том, что система, пытающаяся уничтожить веру, фактически создает ее извращенные, деструктивные формы. Это идеально вписывалось в его мировоззрение о необходимости "очищения" и "возмездия".

"Исповедь" длилась около сорока минут. Томас, играя роль священника, выражал ужас и сострадание, задавал уточняющие вопросы, создавая иллюзию реального диалога. В конце он дал "Новаку" условное отпущение грехов, обусловленное требованием прекратить эксперименты и сделать все возможное для исправления причиненного вреда.

Все это время Майя мониторила систему из другого местоположения, отслеживая любую подозрительную активность. Ее задачей было зафиксировать момент, когда квантовый ретранслятор "Судьи" активируется для перехвата "исповеди".

Когда сеанс завершился, Томас быстро связался с Майей через защищенный канал: – Что-нибудь?

– Ничего, – ответила она, и в ее голосе звучало разочарование. – Никаких признаков активности ретранслятора. Либо "Судья" не клюнул на приманку, либо…

– Либо он раскусил нашу ловушку, – мрачно закончил Томас. – Что теперь?

– Ждем, – вздохнула Майя. – Возможно, он просто еще не проверял систему. Маркер останется активным в течение 48 часов. Если за это время "Судья" попытается получить доступ к "исповеди", мы его засечем.

Томас кивнул, хотя Майя не могла его видеть: – Хорошо. Держи меня в курсе. А я пока подумаю о запасном плане. Если эта ловушка не сработает, нам придется искать другие способы идентифицировать "Судью" до Празднества Разума.

Они договорились о следующей встрече и закончили разговор. Томас чувствовал растущее беспокойство. Что-то подсказывало ему, что "Судья" не так прост, как они надеялись. Возможно, он уже заподозрил подвох. А если так, то их следующий ход должен быть еще более осторожным и непредсказуемым.

Ночь прошла без происшествий. Утром Томас получил короткое сообщение от Майи: "Все тихо. Никаких следов активности." Это могло означать что угодно – от того, что "Судья" еще не проверял систему, до того, что он полностью проигнорировал фальшивую "исповедь", сразу распознав ловушку.

Томас провел большую часть дня за работой, поддерживая видимость нормальной жизни. Вечером он планировал встретиться с Майей для обсуждения дальнейших действий. Но судьба распорядилась иначе.

Когда он возвращался домой с работы, его коммуникатор завибрировал, сигнализируя о входящем сообщении. Это была Майя, и сообщение содержало всего два слова: "Экстренный контакт."

Это был их код для крайних, жизнеугрожающих ситуаций. Томас немедленно изменил маршрут, направившись к ближайшему общественному терминалу, который можно было использовать анонимно.

Набрав специальный код доступа, он подключился к одному из резервных каналов связи, которые они с Майей держали на случай экстренных ситуаций.

– Майя? Что случилось? – спросил он, как только соединение установилось.

– Он знает, – голос Майи звучал напряженно, с нотками страха, которых Томас никогда раньше не слышал. – "Судья" знал о ловушке с самого начала. Он… он связался со мной напрямую. Через личный канал, о котором знали только ты и я.

Томас почувствовал, как холодок пробежал по спине: – Что он сказал?

– Он сказал… – Майя сделала глубокий вдох. – "Приятная попытка, мисс Чен. Но я давно изучил все ваши протоколы. Доктор Новак? Действительно? Немного больше оригинальности в следующий раз." А потом… потом он прислал мне фотографию моей квартиры. Снятую изнутри. С временной меткой – пять минут назад.

Томас замер: – Майя, немедленно уходи оттуда. Это не шутка. Он знает, кто ты и где ты живешь.

– Уже ухожу, – ответила она. – Но Томас, это еще не все. Он сказал… – Ее голос дрогнул. – Он сказал, что если мы не прекратим мешать ему, он "проведет небольшой эксперимент на мне, как доктор Новак на своих маленьких подопытных". И еще он сказал, что "пора показать тебе настоящую цену вмешательства в божественное правосудие".

– Где ты сейчас? – резко спросил Томас, чувствуя, как адреналин разливается по телу.

– Выхожу из квартиры, – ответила Майя. – Направляюсь к резервному убежищу в Секторе 19. Там должно быть безопасно, по крайней мере временно.

– Нет, – возразил Томас. – Если он знает о наших каналах связи, он может знать и о наших убежищах. Иди в место "Омега" – о нем знаем только ты и я, мы никогда не обсуждали его по электронным каналам.

"Омега" было кодовым обозначением для заброшенной станции метеонаблюдений на самой границе между Матрицей и Сияющим городом – место, которое они с Майей обнаружили случайно и держали в качестве абсолютно секретного резерва.

– Хорошо, – согласилась Майя. – Встретимся там через два часа. Я буду осторожна и постараюсь запутать следы.

– Я тоже, – сказал Томас. – И Майя… будь предельно осторожна. Судя по всему, "Судья" гораздо ближе к нам, чем мы думали.

Связь прервалась, и Томас быстро стер все следы разговора с терминала. Затем он направился извилистым маршрутом к месту "Омега", постоянно проверяя, нет ли за ним слежки.

Два часа спустя Томас ждал на заброшенной метеостанции, нервно расхаживая по пыльному помещению, заполненному устаревшим оборудованием. Через небольшие окна открывался вид