В гнезде "Пересмешника" - Артём Март

А потом… взрыва не последовало. Все еще звучала только стрельба. И казалось, шум ее только нарастал.

Но в этой какофонии я уловил новые, давно не звучавшие там звуки — крики людей.

— Нет взрыва! Не рвануло! — крикнул мне Суворов, норовя снова высунуться, чтобы продолжить вести огонь.

— Всем лежать! — закричал я.

Суворов остановился, глянув на меня удивленными глазами.

А потом звуки выстрелов сначала поредели, а потом зазвучали гораздо более глухо.

— Нас… Нас не обстреливают… — удивился Чесноков. — Чего там у них творится?

Глава 13

Я аккуратно высунулся, чтобы посмотреть, в чем дело. А потом увидел спины душманов.

Духов теснили изнутри. Они в панике пятились в нашу сторону, вон из пещеры, сражаясь с каким-то невидимым врагом.

— Наши… — сказал Суворов, который тоже всё же показал голову из укрытия. — Наши их бьют!

И тут духи вышли на свет. Кто-то из них выскочил сломя голову. Другие, помня о нас, вскинули автоматы, пытаясь отстреливаться. Третьи были полностью поглощены боем, что шёл теперь внутри пещеры, и, казалось, даже не смотрели, куда отступают.

— Огонь! — крикнул я и вскинул автомат. — Поможем десанту! Уничтожить врага!

Бойцы почти сразу открыли огонь.

Душманы, зажатые с двух сторон, метались в полнейшей неразберихе. Одни невпопад пытались вести огонь по нам, другие — бессильно отстреливаться от скрытых где-то в пещерах десантников.

Некоторые душманы гибли с оружием в руках, остальные, осознав бесполезность всякого сопротивления и собственную обречённость, бросали оружие и падали на колени, моля не стрелять.

Не прошло и минуты, как в живых осталось человек пять духов, отказавшихся сражаться и сдавшихся буквально прямо перед нашей баррикадой.

— Прекратить! Прекратить огонь! — крикнул я, когда увидел, что Смыкало застрелил шестого душмана, пытавшегося выбросить автомат, но запутавшегося в собственном ремне.

Я сурово посмотрел на опустившего автомат пограничника.

— Что? — спросил он. — Этот был вооружён. Да и ты сам того проповедника хлопнул…

Он хотел сказать ещё что-то, но я его перебил:

— Потом поговорим, в чём разница.

Смыкало недовольно выдохнул, но больше ничего не сказал.

Тогда я приказал бойцам выйти из укрытий и арестовать пленных.

Пограничники, не опуская автоматов, принялись перешагивать баррикаду, кричать на душманов, пинками отбрасывать автоматы, которые те побросали перед собой.

— Руки! Руки, чтоб я видел! — кричал Бычка, тыча стволом автомата в морду какому-то одноглазому духу с бельмом на мёртвом глазу.

— За голову! Лежать! Пузом в землю! — орал Суворов, немилосердно толкая духа в шею, чтобы тот улёгся на землю.

А потом появились десантники.

Не успели мы закончить с пленными, как из туннеля, держа оружие наготове, вышли несколько бойцов-вдвшников.

Одетые в общевойсковую форму, они выделялись тельняшками, которые виднелись под распахнутыми на груди кителями. Некоторые бойцы надели привычные голубые береты. Другие же носили панамы.

Обулись они, привычным делом, в берцы. А на некоторых я заметил кеды-кимры Кимрской обувной фабрики «Красная звезда».

Десантники неплохо так удивились, когда увидели, что душманы, которых они гнали вон из пещеры, уже успели нам сдаться.

Это обстоятельство даже ввело десантников в кратковременный ступор.

Несколько бойцов на мгновение замялись, глядя, как мы уже вяжем духам руки их собственными же кушаками.

Вдруг за спинами бойцов появился их командир.

Невысокий, но широкотелый парень лет двадцати трёх выступил вперёд.

Он носил светлую, несколько вылинявшую «Мабуту» или, как её ещё называли, «прыжковку», ну или «песочку». Голову офицер, а что это был офицер, у меня не оставалось сомнений, покрыл несколько потёртым кепи. Держа автомат на груди, он вышел вперёд.

Десантники, будто бы инстинктивно чувствуя не только его звание, но и силу, которая исходила от этого человека, несговариваясь расступились, давая ему пройти.

Знаков различия командир не носил. Я смог заметить лишь нашивку воздушно-десантных войск защитного цвета у него на рукаве.

У офицера было широкое, молодое лицо и маленькие, очень голубые глаза. Лёгкая, едва заметная чёлка светлых волос выбивалась из-под его кепи.

Увидев десантников сейчас, я вдруг вспомнил, насколько сильно специфика службы отражалась на солдатах.

Я настолько сильно привык видеть вокруг себя закалённых марш-бросками и постоянным движением пограничников, что десантники показались мне на мгновение людьми совершенно иной породы.

Если погранцы в массе своей были худощавыми и подтянутыми, то бойцы ВДВ выглядели иначе. В массе своей они показались мне ниже, но кряжистее. Широкие плечи, широкие ноги, тела и шеи. Квадратные, суровые лица.

Но сильнее всего их выделяла походка.

Если пограничники, привыкшие двигаться с соблюдением мер маскировки, ходили аккуратным, пружинящим, почти касьим шагом, то десантники двигались вразвалку. Они шагали широко, словно моряки, борющиеся с постоянной качкой своего судна.

Именно таким вот, широким, медвежьим шагом к нам и приблизился командир десантников.

Как бы между делом, командир спросил неведомо у кого:

— Что? Сдались? Ну ладно.

Потом, не удостоив взглядом подчинённых, офицер принялся раздавать приказы:

— Занять позиции вокруг пещеры и в туннеле. Организовать круговую оборону, — сказал он низковатым, но всё ещё несущим в себе юношеские нотки голосом.

— Есть!

— Есть!

— Обыскать и по возможности допросить пленных!

— Есть!

— Есть!

— Есть!

Десантники отвечали своему командиру чётко и быстро. Так, будто каждый уже чётко осознавал свою роль в отданном приказе.

— И того сукина сына, что мы взяли, тоже сюда тащите, — приказал он.

— Есть, товарищ лейтенант!

Приблизившись, он обвёл нас всех суровым, требовательным взглядом.

— Кто старший по званию?

— Я, — ответил я спокойно и даже буднично. — Старший сержант Селихов.

Взгляд командира тут же сконцентрировался на мне. Несколько мгновений офицер рассматривал меня.

Потом кратко кивнул и нахмурился. Внезапно для всех он просто взял и отдал мне честь.

— Красавцы, — сказал он. — Мощные вы ребята. Тут больше ничего не скажешь.

Пограничники несколько удивлённо переглянулись.

Потом лейтенант вдруг громко спросил:

— Пограничники, что ли?

— Так точно, товарищ лейтенант, — ответил Бычка с усталой гордостью и даже приосанился.

Остальные погранцы молчали. Поглядывали то на притихших пленных, то на суетящихся вокруг нас десантников равнодушно-усталыми взглядами.

— Потом лейтенант вдруг спросил:

— Пашка! Селихов! А это не твой брат, случайно?

В это мгновение я почувствовал, как моя душа встрепенулась, подобно воробьишке, решившему размять крылья.

По пальцам рук и ног пошла тёплая, вызвавшая колкие мурашки волна. Это моё тело так отреагировало на волнительное предвкушение. Предвкушение того, что