Сигнал иного порядка - Софья Андреевна Мироедова

супругой время от времени рассказывали о положении вещей, но были бы скорее рады отделению, чем напуганы. Сафия, благодаря работе, посетила все открытые миры, но была разочарована их менталитетом. Каждый раз, возвращаясь из командировки, она делилась новостями о внутренних рознях, конфликтах, безработице и высоком уровне насилия на посещённых планетах. Викторию никогда не удивляли эти рассказы, ведь литература, музыка и искусство, доходящие до них из колоний, были глотком свежести, которую было невозможно создать в тепличных условиях Земли.

– Точно врежут по всем после провала Кеплеровской миссии.

– Да ну, мне кажется, как раз этот тоннель закрывать никто не будет. Пусть землееды продолжают спускать бабло в это очко.

– Ага, и если уж из этого очка польётся говно, пусть только в их систему!

Вика знала, что «землеедами» колонисты называли Землян, поэтому оглянулась на молодых людей. Судя по всему, ребята не были её земляками: все они выглядели растрёпанными, с кривыми носами и зубами, разных комплекций и возрастов. В колыбели человечества по негласному договору все визуальные дефекты исправлялись и сглаживались, отчего земляне выглядели застывшими во льду манекенами. Она невольно залюбовалась красотой несовершенства этих страстных людей.

– По-моему, первыми должны отделиться шахтёры. Их больше всего угнетают, – грузная мрачная женщина без остановки сосала электронную сигару, распространяя плотные клубы дыма над столиком студентов.

– Ты тупая? Все экстремисты с прогрессивных колоний. Шахтёрам вообще насрать, кто у них заправляет. Ты хоть знаешь, кто там живёт?

– Сам дурак, я лично знаю основателя партии антиземлян с третьей шахты. Там кипят революционные настроения. Их легче всего поджечь. А твои интеллектуалы с Роса, или откуда там ещё, так и будут мямлить и книжки пописывать.

– Да Лия сама из семьи революционеров, – бросил щуплый рябой парнишка, сидевший в тени подруги. – В том году её взломал заводской ИИ, вся добыча встала на месяц.

– Батя у тебя, может, и толковый, но ты в свои шестнадцать лет не можешь своим ничтожным мозгом понять масштаба звездеца.

– Пошёл ты в жопу, Эдик, – женщина, оказавшаяся юной девушкой, ударила кулаком по столу, и над ним загорелось голографическое меню.

Студенты натужно засмеялись.

Вика допила сок, рассчиталась с кафетерием и покинула обитель революционеров в несколько тревожном настроении. Она прогулялась по выставке новых технологий в сфере исторического прогнозирования, и отправилась по своему расписанию открытых лекций. Первым был доклад биомехаников об успехах интеграции человеческого мозга в кибернетическое тело – проблеме, которая занимала умы колонистов, отрицавших использование генных модификаций. Затем послушала лекцию профессора экономики о важности перенаправления финансирования с Земных инициатив на нужды колоний. В аудитории, кроме неё, было всего человек пять, и ни одного землянина, помимо лектора. Рассказ его был вымученным и грустным, профессор без всякого выражения пересказывал уже набившие оскомину тезисы. Не услышав ничего нового, Вика вышла из класса и увидела небольшую толпу перед одним из застеклённых лекториев. Рядом горела голограмма с описанием происходящего: «Не ступала нога человека: пионер о покорении колоний», дальше следовало время и имя выступавшего. Им оказался Анри Мартен, один из пионеров на первых трёх открытых планетах. Тот самый, из-за которого Виктория с друзьями отправилась в печально известное путешествие по одному из рукавов Нила.

Это показалось ей символичным, к тому же выступление вот-вот должно было начаться и отлично вписывалось в оставшееся до конференции доктора Абеля время. Вика присоединилась к толпе, и через пару минут ожидавших зрителей начали пускать в аудиторию.

11 Рудольф

Абель уже неделю смотрел на бегущие строки данных сигнала, пытаясь найти неочевидную последовательность. От этого его левый глаз вновь покрылся мелкой сетью полопавшихся сосудов. Отказываться от подобного времяпрепровождения он тоже не мог, его поглотила бы бессмысленная рутина.

Параллельно на одном из экранов лаборатории без звука мерцали новости колоний. Рудольф всегда следил за обстановкой, ведь это могло влиять на его исследования. Конечно, он редко сидел и смотрел вести целенаправленно, чаще всего просил краткую выжимку у нейросети. Однако с открытием тоннеля к Кеплеру-47, обстановка накалилась, и он решил держать руку на пульсе.

От созерцания потока данных его отвлекли быстро сменявшиеся изображения на экране новостей. Там шёл репортаж о беспорядках на Тигардене. Рудольф смахнул свои исследования и вывел его на главный дисплей.

«Вилюш неспособна привести колонию к процветанию! Она потворствует Земле в растратах!»

«Мы готовы сражаться за независимость от Земли!»

«Братья с Трапписта! Восстаньте с нами во имя свободы!»

Перед глазами мелькала нарезка из интервью шахтёров. Это были несимпатичные люди с хриплыми голосами. Абель был уверен, что это лишь пропаганда, ведь не могут колонии всерьёз желать отделиться от Земли. Это было всё равно, что скинуть на себя атомную бомбу. Долго без поставок они бы не обошлись. Вся хвалёная пищевая промышленность Тигардена держалась на тоннах семян и чистых генных образцов с Земли. По какой-то причине растительность и животный мир вырождались там, не давая потомства. Несколько лет назад Рудольф читал отчёт антропологов о состоянии населения колонии, оно оказалось неутешительным. Почти все сорок шесть миллионов вышли из миллиона первых колонистов. Вливаний свежей крови было меньше десяти процентов. Так что даже на такой малой дистанции, как сто двенадцать лет, были очевидны последствия кровосмесительных связей. Хотя колонисты никогда не были людьми второго сорта. Все пионеры тщательно отбирались из лучших учёных и деятелей культуры. Шахтёрами их начали называть намного позже, когда стало очевидно, что колонии непригодны для привольного существования, а годятся лишь как ресурсные шахты. Никто на деле не добывал руду руками, всё было автоматизированно. Однако условия систем не позволяли жить на поверхности, и колонисты ушли под землю. После открытия тоннеля к Тигардену было много споров о том, что проще было организовать колонию на Марсе, и по сей день населённом исключительно роботами.

Тигарденцы не выживут без Земли, это было ясно всем. Поэтому Вилюш ратовала за распределение ресурсов, билась до кровавых костяшек за открытие тоннеля к Тау Кита и переселение туда всей колонии.

Рудольф переключился на другую ленту. Это был внутренний канал Тигардена – там была своя пропаганда. Здесь отклики тоже были бесперспективными. Всё говорило о том, что колония бурлит революционными настроениями. Абель смахнул поток на новости с Трапписта. Там было больше планет, и мнения были не столь едины.

«Я люблю Кхиеу, но он сильно прогибается под Землю».

«Меня не особо беспокоит Земля, мы создали отдельный мир, а отношения с Землёй просто помогают его укрепить».

«К чёрту землероек, мы сами способны себя обеспечить!»

«Наша шахта поставляет литий во