Сигнал иного порядка - Софья Андреевна Мироедова

– Может быть, – выдавил из себя Рудольф. – Однако я всё ещё бьюсь над расшифровкой. А вы при всём уважении меня отвлекаете.

– Анри говорил об уравнении, об уравнении чистого разума. Могут ваши цифры складываться в уравнение?

– Нет.

– Почему вы так уверены?

– Уравнения имеют свойство быть лаконичными. Как правило, конечно, есть сотни исключений, – начал он.

– Именно об этом я и говорю! – перебила его Чоудари. – Оно может быть сложным, ведь это уравнение высшего разума.

Рудольф устало прикрыл глаза.

– Послушайте, вы не помогаете. Это догадки из области фантастики.

– Дорогой мой доктор Абель, если бы вы были чуть ближе к корням, не были бы так закрыты.

– Мои корни – дети эмигрантов с Земли на Роса. Атеисты, которым пришлось принять вашу религию, чтобы остаться в живых. Не говорите мне о корнях.

Чоудари поменялась в лице, губы дрогнули, но она ничего не сказала. Вместо этого покачала головой и улыбнулась.

– Вы неслучайно родились на Роса, как вы этого не понимаете?

– Я не детерминист и не верю в судьбу.

– И я, – она приложила пальцы к губам. – Я верю в выбор. Каждый выбор ведёт к последствиям. Причины и следствия неслучайны.

– Ох, увольте меня от этой демагогии. Вы всё сказали? Данные источника – не уравнение. Вам этого достаточно?

– Вполне, – Виджая сдерживала улыбку.

– Что-то ещё?

– Прошу, изучите данные Лика Бога. Они вкупе с озарениями Мартена могут навести вас на интересные мысли относительно интерпретации сигнала.

– Нет.

– Вы отказываетесь от помощи?

– Мне не нужны надуманные прогнозы вашей фанатичной нейросети.

– Я думала, вы учёный, – в её голосе послышалось деланное разочарование.

– Вот именно!

– Учёные не отвергают версий, а изучают их, чтобы признать несостоятельными.

– Ладно, – взвыл Абель. – Присылайте ваши данные. Но посмотреть их я смогу, только когда вернусь на Трапписта.

– Конечно, большего я и не прошу.

– Вот и спасибо.

– Вам стоит практиковать медитации, вы крайне беспокойный человек.

– Знаю, до свиданья, – сказал он и отключил связь. – Фанатичная сучка, – прорычал Рудольф в пустоту.

– У неё свои мотивы.

– Идиотские мотивы.

– Все мы во что-то верим. Ты – в науку, она – в Бога.

– Мы? Ты что, хочешь сказать, что во что-то веришь? Что за бред?! И потом, я не верю в науку, я уверен в ней. Чувствуешь разницу?

– Конечно. Так я уверена в тебе.

В этих словах послышался голос Адель, именно так она обычно оканчивала их споры. Рудольф тяжело вздохнул и поднялся из кресла. Его тело почти привыкло к одному G, усталость была скорее моральной, чем физической. Однако ноги понесли его вон с полевой лаборатории. Ему казалось, что так он сбежит от нейросети, от внезапно восставших и преследовавших его воспоминаний об умершей жене. Хотя он знал, что это иллюзия – сеть всегда была рядом, пока он не убежит от неё туда, где нет связи.

Ноги несли его по станции без цели. Рудольф просто шёл, потому что прогулка помогала освободить мысли от суеты. Мимо проносились люди, заведения и отсеки. Он шёл куда глаза глядят, вернее один глаз, второй он отключил, чтобы ограничить восприятие, из-за чего то и дело спотыкался о стулья, вывески и задевал руками косяки. Абель не отдавал себе отчёта во времени суток. Здесь на станции день незаметно переходил в ночь: она жила без перерыва, круглые сутки. Спасали только часы. Он привык к вечным сумеркам, и это не смущало.

Его занесло в отсек Политологии, куда он не заходил больше двадцати лет. Окружение сменилось. Если во времена его молодости здесь находились самые злачные заведения, сейчас вокруг было тихо и пусто. Разве что парочка студентов встретилась ему по пути. Рудольф глянул на время, было раннее утро, до конференции оставались считаные часы, а он не помнил, когда последний раз спал.

– Доктор Абель? – окликнули его из-за спины со странным земным акцентом, которых он не различал.

Он обернулся. Перед ним стоял крошечный азиатский юноша, которому на вид было лет пятнадцать. Рудольф взял себя в руки, злиться на детей он себе не позволял.

– И Ван, имя моё, поклонник ваших работ я.

– Благодарю, – Рудольф протянул подростку руку.

– Жаль, не попасть мне на конференцию вашу, я…

– Ничего не потеряете, – оборвал его Абель, разворачиваясь по ходу своего стремительного пути.

Юноша ничего не ответил, в безмолвии оставшись за спиной, а Рудольф продолжил свой спринт. Поравнявшись с кафетерием, где в студенческие годы он часто бывал в похмелье, он налетел на сонную рыжую девушку, едва не сбив её с ног. Не извинившись, он продолжил бег мыслей. Они вели его путанным лабиринтом из данных сигнала, собранных доказательств непроходимости тоннеля, уверений Халльбьёрнсона, интриг Фирсова и религиозного бреда Чоудари всё дальше по окружности станции. Нейросеть время от времени напоминала, что он потратил слишком много калорий в своей прогулке, и ему необходима подзарядка перед конференцией. Абель отмахивался, не отдавая себе отчёта, что бранится в пустоту.

В какой-то момент он понял, что стоит у «Дюка», глядя сквозь закрытые двери. Это отрезвило его, было чувство, что он спал на ходу, ведь ни одна из мыслей, что посещали его на прогуле, не была здравой. Рудольф опёрся о стеклянные перегородки и выдохнул. Ему нужен был сон. Или таблетка. Скорее таблетка. В любом случае стоило вернуться в лабораторию. Рядом мягким голубым сиянием его звал станционный лифт. Так, за какие-то пятнадцать минут он вернулся бы к старту. Желания скоротать путь не нашлось. Рудольф развернулся, включил правый глаз, и интерфейс сообщил ему, что на обратный путь в том же темпе уйдёт полтора часа, в более расслабленном – два с лишним. Абель прикинул, что ещё ему нужно как минимум тридцать минут, чтобы подготовиться к возвращению к родным пенатам, так что имело смысл немного пройтись. Он взял кофе в ближайшем автомате и, приятно удивившись его качеству, продолжил прогулку в обратном направлении в менее быстром темпе.

Размеренно идя по станции, он обнаружил, что проскочил отсек Исследования Космоса, где должен был состояться его доклад. Рудольф нашёл свою аудиторию и заглянул внутрь. Там выстраивалось пространство под его запрос: менялся цвет стен, глухо запечатывались окна, поднималась сцена и расставлялось нужное количество кресел. Ни одного человека, всё делалось автоматически. Удовлетворённый увиденным, он довольный со стаканчиком кофе продолжил свой путь, когда наткнулся на яркую вывеску «Не ступала нога человека: пионер о покорении колоний. Анри Мартен, 8:15».

Любопытство не позволило пройти