Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

более восьми лет, поэтому видел в темноте значительно лучше простого человека. Постоянно глядя на оригинал, он риска-в-штрих, как приказал есаула, перерисовывал неизвестную ему азбуку. Надо обустроить все так, чтобы никто не заподозрил, что здесь кто-то побывал: если бумажку украсть или оставить хоть намек на незваный визит — дело потеряет смысл. Такое поручение Северин выполнял впервые, и изготовление копии оказалось довольно медленным делом: он возился около сорока минут, трижды меняя карандаши.

Когда копирование было завершено, Северин на минуту зажмурился, потащил в темноту, давая глазам передышку, сравнил документы и остался доволен. Напоследок проверил книгу: пятнадцатая страница была преломлена.

Он осторожно уложил оригинал на место, приделывал дно, сложил деньги в надлежащем порядке и ячейка заняла свое место. Характерник оглянулся, чтобы убедиться, что в кабинете ничто не свидетельствует о его гостеприимстве. Пора возвращаться.

Борода домового промокла от слез и сопляк.

— Сними проклятую печать! — прошептал он, как только Северин оказался рядом. - Сними ее немедленно!

Северин нахлынул пальцы, стер знак из грязного лба и прошептал формулу.

– Прости.

Он не боялся нападения в спину - домовые не отличались коварством - и двинулся дальше, так что вслед прозвучало:

— Проклятый вор! Как мне теперь жить в доме, который я поклялся защищать? - причитал домовой. - Думаешь, тебе это пройдет? Думаешь, можно приходить, крепостить кого захочешь и все тебе сойдет с рук? Я этого так не оставлю!

Северин на всякий случай оглянулся, но домовой грозился обоими кулаками одновременно.

– До самого Гаада дойду, слышишь? Даже до самой Гадры! Будет тебе кровавая печать! До кончины будешь помнить, выкуренный сын!

Под неумолкающие проклятия домового характерник вернулся за стену и перепрыгнул к Ивану.

– Как все прошло?

– Из людей меня никто не заметил, – Северин отдал ему копию. — Нашел в тайном отделении, как и ожидалось. Переписал все как можно точнее. Книга – «Летопись», пятнадцатая страница.

– «Летопись»? Вот чертовщина... Отлично. Наконец-то мы взяли след, брат! Итак, надежные люди до сих пор есть, Иван улыбнулся. Давно никто не видел улыбки есаулы назначенцев.

Если надежные люди так хорошо знали имение, то могли бы собственноручно перерисовать проклятый узор, подумал Северин. Ему было стыдно за обиженного домового, которого он, вероятно, сделал бездомным.

- К коням, брат, - Иван не терял времени. — Надо поскорее отдать записку казначеям. Холера, как долго мы охотились на нее!

— Можно теперь узнать, что это за документ? — спросил Северин, который иногда не знал цели задачи (другая распространенная практика куреня назначенцев). — Едва глаза не вылезли на той китайской грамоте.

– Это шифр, брат. Шифр важнейшего документа, а страница книги – ключ к нему.

- Самый важный документ?

Северин уже и не ожидал получить ответ, как есаула сказал:

- План уничтожения Серого Ордена.

Глава восьмая

Союзники Украины? Скорее союзники сатаны! Серый Орден умалчивает кровавые преступления характерников», — вопила передняя страница газеты «Visnyk Het'manatu».

Филипп вздохнул и принялся за статью.

«Месяц тому общину взбудоражила «Летопись Серого Ордена» — книга, которая не оставила равнодушным ни одного читателя. Все мы привыкли к героическим легендам и думам, где победоносные характерники становились на защиту Украины и жертвовали собой ради ее спасения... Но пора спросить: как оно на самом деле? Имеет ли этот пламенный образ хоть что-то общее с реальной жизнью? Вдохновленный примером бесстрашного Владимира Буханевича, чью корчму сироманцы сожгли в знак мести, когда тот открыл темный занавес над скрытой правдой о волчьих рыцарях, автор этого сообщения (не разглашая собственного имени по соображениям безопасности) тоже провел небольшое расследование, а затем общиной...»

Филипп посмотрел на портрет рядом со статьей. С портрета угадывался он сам, правда, с большим носом и глазами, но в общем похож. Неизвестный художник даже косу опрокинул через плечо для наглядного показа ее длины.

«Свидетель, выживший в той битве, рассказывает (далее подается прямой язык без правок): «Варяги нам во фланг зашли, ударили конными. Кто побежал, кто за саблю ухватился. Мне затылок копытом зацепило, замакитрилось, а когда оклыгал, вижу, как он шастает среди варягов и колет их штыком, как свиней. Курва! Глаза безумные, весь в крови, настоящий тебе черт! Когда очередного шведа настраивал, то ударил так сильно, что и ружье треснуло пополам. Тогда он на волка опрокинулся, всю одежду в паклю, и дальше убивает. Мать Богородица! Я много дерьма на своем возрасте видел, но это была масакра! Летал, словно смерть! Было страшно и радостно одновременно, потому что он контратаку, считай, самостоятельно похоронил. Когда враги пали, все бросились его приветствовать, мол, с десятком таких бойцов можно войну выиграть, а он оглянулся, изо рта слюна кровавая течет, хвост по бокам хлопает, и как бросится вдруг к ближайшему стрелку! Все остолбенели, пыль, это был наш стрелок, наш! Какого черта? И тут один хлоп его штыком шлепнул, болван, что оборотню произойдет от того штыка... Так он и второго разорвал, даже глазом не моргнув... Я попятился, потому что швед конный и безумный сероманец — это не одна беда: если против первого выстоять можно, то от второго лучше убегать. Он еще двух загрыз, подлец, вдруг скорчился, взвыл и снова человеком обернулся...»

Дальше шел не менее красочный рассказ о том, что упомянутого характерника все любили и уважали за спокойный нрав и рассудительную натуру, поэтому никакого выходки от него не ожидали. После битвы безумного сероманца отозвали, а старейшины строго-настрого приказали держать язык на припоне. «Эти события подтвердил другой стрелок, переживший битву. Редакция газеты обратилась за комментарием к Совету Симох есаул, но никакого ответа от Серого Ордена не получила».

Однако, продолжал рассказчик, на этом история характерника не заканчивается. «Возможно, читатель подумал, что после расследования наставники Ордена приговорили душегубца к смертной казни? Отнюдь! Недавно мужчина, очень похожий по описанию на того же братоубийцу с поля битвы Северной Войны, под самым носом у главного штаба войска Сечевого напал и сжег новый состав в Запорожье».

Далее выкладывалось воспоминание свидетеля, чудом не погибшего в пожаре, потому что палач связал его и бросил на произвол судьбы. Катюга имел черес с тремя клямрами, а описание его облика полностью совпадало с описаниями ветеранов. По словам очевидцев, художник воспроизвел внешность обезумевшего характерника, которого всем советовалось обходить десятой дорогой, пока ему, несмотря на законы государства и здравого смысла, разрешено свободно жить и передвигаться по украинским дорогам.

Филипп снова посмотрел на свой портрет. Теперь