Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Статья заканчивалась так: «Когда наши предки нуждались в слугах Сатаны. Но теперь, когда государство украинское стоит крепко, а на страже его войско Сечево и Тайная Стража, я спрашиваю всех: нужны ли на государственной службе опасные оборотни, которые якобы защищают нас, и действительно вредят не меньше врага?!

Уже перед самой печатью этого выпуска до меня дошли слухи, будто в Красном Совете назрела фронда, и вскоре там проголосуют за вотум недоверия Серому Ордену. Дальше дело за Черной Радой и гетманом. Надеемся, что власть больше не будет закрывать глаза на произвол сироманцев, о которых давно и неутихательно предупреждает святая Православная Церковь, потому что сейчас так сложилось, что народ украинский надо беречь от тех, кто вроде бы клялся беречь его».

Филипп швырнул газету в костер.

Последним сообщением Басюга приказывал покинуть расследование и притихнуть на несколько недель — желательно, где-то на безлюдье, пока шум вокруг выборов не заставит общину забыть рожу Олефира, растиражированную на страницах одной из крупнейших газет страны. Кроме Газды написали Щезник и Эней, оба со словами поддержки и советом ко времени исчезнуть. Он никогда не рассказывал друзьям о случае на войне... Но они все равно поддержали его.

Филипп знал, что прошлое укусит, но не ожидал, что это произойдет так. Трудно спорить: с точки зрения анонимного газетчика, он совершил ужасные преступления, и здесь, в отличие от обезображенной книги Буханевича, не было ни слова неправды. Конечно, у людей были основания бояться и осуждать его. А что Филипп мог сказать в ответ? У него не было никакого оправдания.

Одно радовало: Майя, наверное, прочла эту статью и поняла, почему он покинул ее. Любопытно, что она думала при этом, что чувствовала? Отвращение? Страх? Облегчение? Жалость? Может, стоит написать ей и...

Нет. Нет! Он вычеркнул себя из ее жизни. Пусть Майя будет счастлива, а их история останется в прошлом. По крайней мере, для нее.

Газета превратилась в хрупкую пепел. Сероманец учел на руке небольшого пистоля. Где-то он прочел, что в Японской Империи после бесчестия рыцарь должен убить себя, чтобы ритуально очистить собственное достоинство.

Филипп приложил дуло к виску. С тех пор как он заставил Зверя отступить (из-за этого убежал Хведир Цапко), надоедливый голос больше не отзывался ни днем, ни ночью. Даже волчьи сны исчезли... Но статья вернула мысли о серебряном шаре.

Палец лежал на крючке, однако характерник никак не мог сосредоточиться на мысли о смерти. Голова продолжала размышлять над задачей: из всех возможных целей избрали именно его; опубликованный портрет; свидетельница из сожженного состава... Статью напечатали неслучайно. Он кому-то очень насолил и получил ответный удар — значит, бросать дело нельзя, тем более когда появился след!

А когда он кончит, тогда уже ничто не удержит его от нажатия на крючок... Это расследование — единственная причина отложить пистолет.

Вместо этого решительно взялся за нож. Лезвие скользнуло, вгрызлось, опыляло быстро и неровно, пока коса, похожая на огромную мертвую змею, не упала к ногам. Почти пятнадцать лет его жизни извратилось в этой тяжелой веревке пепелистых волос. Филипп смотрел на нее несколько секунд, потом без колебаний бросил в костер. Воняло. Он осторожно провел ладонью по шее: рука не встретила ничего, кроме кожи. Филипп улыбнулся и впервые за много дней заиграл на варгане, пока пламя доедало его прошлое.

Документы, найденные в кабинете господина Цапка, не очень помогли: кто бы ни создавал эту сеть, он делал это удивительно мастерски. Неизвестный знал, как его будут искать, умышленно оставлял по себе призрачную цепь счетов и адресов, которые постоянно исчезали или заводили в тупик. Множество наличных, мало свидетелей. Кого другого это могло запутать, но не бывшего казначея. Есаули Филипп докладывал, что скрывается недалеко от Кодака, а сам упорно продолжал расследование на обоих берегах Днепра. Обновленная прическа и небритость изменили его облик достаточно, чтобы не привлекать внимание, а на дорогах он всегда натягивал маску к переносице.

Удача улыбается терпеливым: через несколько недель в миргородском кабаке Филипп нашел писаку, попрошайничавшему на выпивку. За второй кружкой пива мужчина хвастливо признался, что написал несколько историй для знаменитой «Летописи Серого Ордена».

— Ну, не то чтобы написал, а скорее украсил, — мужик важно задрал пальца. — Собственно, историю уже написал Буханевич, а мне приказано было сделать ее жуткой, добавить всякие подробности... И я с этим блестяще справился, черт возьми!

Он торопливо допил вторую кружку и красноречиво ударил ее о стол. Филипп заказал третьего.

— Только никому не... — ободренный новым пивом, мужчина махнул рукой. — А хоть ему греч, рассказывайте, кому хотите! Если бы я знал, что меня так обманут с оплатой, никогда бы за это дело не взялся!

Жажда всегда оставляет слабое звено.

— Посмотрите, сударь, — писака выложил бумажку. — Расплатились, холера, векселем! По почте отправили. А когда я пришел в банк за деньгами, клерки сказали, что вексель недействителен! Ох, сколько планов было на этот дукач! Приходится теперь вместо тормоза светлого господ молить...

- Как досадно, - Филипп взглянул наметенным глазом на бланк. — Здесь стоит печать «погашена». Итак, вы получили деньги.

— И в банке тоже сказали! Но я ничего не получал, мне оно таким пришло! Я первый вексель вижу, откуда мне знать, как оно все работает...

- Ваш дукач осел в чужом кармане, - констатировал Филипп. – Хотите, выкуплю этот вексель? За пару талеров.

- Два таляра? Должен быть целый дукач!

- Друг, - Филипп изложил грамоту Серого Ордена, потому что после смены прически черес он на всякий случай держал в саквах. — Я сбавляю предложение к одному таляру. Советую унять аппетиты, потому что заберу бумажки даром.

- Один, так и один, - мигом согласился писака. — Закажите еще пива, господин рыцарь! Я же в те враки о вас не верю, сам их придумал...

Вексель принадлежал банку Безбородька, одного из крупнейших банков Гетманата. Несколько лет назад в ходе очередных регуляций рынка ценных бумаг была принята обязательная норма о маркировке каждого векселя по месту издания; таким образом выяснилось, что вексель был подписан господином Медуницей из города Царичанка, и пока Буран мчался туда, знакомый казначей подтвердил, что подписант является главой тамошнего банковского отделения.

В предвкушении приятного пятничного вечера господин Медуница не настроился принимать незваных гостей, но грамота Серого Ордена убедила его изменить планы.

– Чем