Фантастика 2025-170 - Анатолий Анатольевич Логинов

От стен часовни опять будто оттолкнулось эхо – послышалось бренчание цепей на одеждах Константина. Он приближался.

– Да, – согласилась я, – ведь я просто человек. У меня не может быть сверхспособностей, а единственное объяснение снам – что я лично помню вышеперечисленные события. Когда-то я участвовала в них.

Константин покачал головой. И рассмеялся. Громко, искренне, по-настоящему.

Я впервые слышала такой смех от него. Красивый. Добрый, но жутковатый.

Я вообще впервые слышала, что он смеется. До этого я ни разу не видела на его лице даже легкой улыбки, даже усмешки.

– Нет, нет и нет! – воскликнул он с несвойственной ему эмоциональностью. – Если ты думаешь, что каким-то образом… Алена переродилась… и это ты…

Он умолк, а от меня не укрылось, что Константин запнулся на ее имени. Вероятно, ему было тяжко его произносить.

– Ты ошибаешься, – заключил он и опять сделал небольшую паузу. Взбудораженность в голосе потухала, уступая место суровости. Знакомые потусторонние глухие нотки возвращались: – Ее расщепили. Давно. Ее больше нет.

Незримый груз опустился на мои плечи. Стало трудно дышать – словно сердце перестало биться.

«Ее расщепили», – мысленно повторила я.

Расщепление – конечный итог существования. Алена вернулась во Тьму. Стала частью Тьмы. Растворилась в ней навсегда. И значит, я не могла быть ею. Но почему…

– Ее больше нет, – твердо повторил Константин. – И иногда даже я это признаю.

Мне стало не по себе. Некая сила будто перенесла меня в пещеру у болота, озаренную желтым мерцанием пламени, с окрашенными грязной копотью стенами, наполненную дымом и гарью, где я была скованной цепями пленницей Константина, высокого, в черных рваных одеждах, повергающего меня в первобытный ужас. Он пронзал меня алым взглядом и называл Аленой.

Аленой, которую расщепили.

Аленой, души которой больше не существовало.

Аленой, которую ему никогда не найти.

– Но ты… – шепнула я, хлопая ресницами, озадаченно пытаясь понять, что чувствую: облегчение или… желание услышать, что он соврал. Услышать, что я и есть она, потому что в таком случае он бы ее нашел.

Отыскал то, за чем гонялся много лет. То, что заставляло его блуждать во тьме и в дремучих лесах. И вынуждало делать нехорошие вещи. Изменило его голос и внешность.

Горечь от осознания, что я ничем ему не помогу, не принесу облегчения, не давала мне принять действительность. Неожиданно для самой себя я ощутила скорбь из-за того, что ошиблась. Я даже успела смириться с тем, что казалось мне правдой. И теперь отрицание не отпускало меня до последнего. На миг мне захотелось стать его спасением.

– Ты притворялся, что… – Я осеклась, отчаянно пытаясь вспомнить, проявлял ли в действительности Константин какое-то особое внимание ко мне или мне просто-напросто почудилось.

– Я просто злил брата, чтобы он наконец постиг те чувства, которые скрывает от самого себя.

Затылок запульсировал, боль вернулась, накрыв меня новой волной. Подо мной словно пошатнулась скамья.

О чем он говорил?

– Что? – запнувшись, переспросила я.

Уголки рта Константина дернулись – он вот-вот готов был улыбнуться.

Но губы вдруг стали сплошной тонкой линией.

– Думала, ты – моя? – Вопрос металлическим звоном прогремел в моей голове.

Я покраснела. И смутилась.

– Для тебя найдется кто-то получше, – выдохнул он и быстро добавил: – Но сейчас речь не о том. Мне интересно, почему ты видишь все это.

– Думаю, объяснение есть, – вклинился Гай.

Я нервозно переводила взгляд с Гая на Константина, а мои глаза увлажнились от непрошеных слез.

Гай расправил плечи, деловито сложил руки на груди и уставился на меня.

– Когда вы с Яном шли по Калинову мосту на рубеже, вас кто-то видел?

Мне не нужно было напрягать память, чтобы вообразить берег, уставленный гробами, между которыми плавно перемещались призрачные силуэты, облаченные в белое, не ступающие, а скользящие по земле, порой склоняющиеся над деревянными саркофагами и заглядывающие внутрь.

Я кивнула. И описала существ. И повторила слова Яна о том, что он не хотел, чтобы нас заметили. Но почему?

– Кто они? – спросила я.

– Слуги смерти, – ответил Гай. – Предвестницы. Ее помощницы. Морана хоть и может находиться в двух мирах одновременно и повелевать временем, все равно не собирает души всех умерших в одиночку. Предвестницы выполняют ее функции, доставляя их из яви в навь, а также охраняют во время искупления, стерегут очереди к Тьме, чтобы враждебные духи не коснулись душ и не помешали. Морана наделила их большой силой, чтобы они могли противостоять почти любому существу. Кроме того, их жизни всецело и безраздельно принадлежат ей – она единственная может их расщепить, и даже Тьма в это не вмешивается. Предвестницы совершенно не опасны и называются так, поскольку люди иногда их видят, когда в свои худшие, самые безнадежные моменты существования взывают о помощи, например, при тяжелой болезни, заставляющей страдать, мучаясь в беспрерывной агонии и в унынии. Слуги смерти откликаются на зов – самый страшный и горечный – и приходят, дабы забрать тех, кто и так должен уйти, но забирают раньше срока, помогая. Если человек их видит, значит, скоро умрет.

Константин исчез из поля моего зрения. Я повернулась и увидела его. Отступив на несколько метров, он прислонился к стене и сложив руки на груди, как и Гай, наблюдал за нами, подсвечивая плотный мыльный воздух рубиновым мерцанием.

– Они служат Моране? Вашей… матери? – уточнила я.

– Да, – согласился Гай. – Они в курсе насчет Яна. Им известно о ее детях, конечно же. Они – слуги богини и сразу передали ей, что он здесь.

Я вновь недоуменно захлопала глазами, пытаясь сосредоточиться.

– Ты же не собираешься сказать, что… – я замолчала, боясь показаться дурочкой.

– Я же говорил тебе, что даром проникновения в разум и сновидениями владеем в нашей семье лишь я, Ян и наша мать. И если видения насылали не мы с ним, то это она. Только мама могла видеть все те вещи и помнить, чтобы демонстрировать тебе.

– Что логично, – подтвердил Константин. – И говоришь, тебе снились отрывки из детства? Кроме прочего, она рылась в твоих воспоминаниях, поэтому они и всплывали в рассудке.

Сердце бешено забилось. Иголки призрачного страха вонзились в кожу.

Богиня смерти у меня в голове…

Морана проникала в мой разум, чтобы… что? Это не на шутку меня напугало, и я принялась порывисто озираться по сторонам.

– Она где-то поблизости? – поддаваясь панике, уточнила я.

– Морана далеко, но как бы рядом, – ответил Гай.

А я вдруг подумала: «Она уже давно возле меня».

Каковы бы не были ее намерения, она всегда находилась около меня. Ведь первый загадочный сон приснился мне в