На астероиде - Эндо Биндер

следить за Дордо. Его археологический инстинкт пробудился в полной мере, затмив всё остальное. Тот в любую секунду мог сорваться с места, чтобы исследовать новую находку, привлекшую его внимание. И немудрено: он оказался в совершенно новом археологическом мире — не описанном в каталогах, таинственном, чужом. Его энтузиазм был настолько заразительным, что зажёг и нас, пока мы слушали его.

   Впрочем, самое грандиозное открытие ждало их позже в тот же день, когда все четверо стояли на краю канала. Со дна канала выступали обломанные края гладкого широкого металлического листа, покрытого многовековой ржавчиной. Сразу стало ясно, что это часть того, что когда-то было гигантской трубой, проложенной по дну канала и шириной почти с канал! Несомненно, марсиане использовали какой-то насос, чтобы перемещать воду с полюсов по этой трубе. Сама по себе вода никогда не потекла бы вверх по каналам от находящихся в низинах полюсов.

   Дордо обрисовал нам картину грандиозного инженерного сооружения — сети каналов, опутавшей весь Марс. Гигантские насосные станции, подобные этой, располагались каждые несколько сотен миль. Миллионы квадратных миль иссушенной земли орошались. Умирающий мир оставался пригодным для жизни ещё долгое время после своего расцвета. Героическая борьба с неизбежным. А теперь — лишь осколки цивилизации!

   Дордо, на основании тщательного микроскопического исследования пород и костей впоследствии пришёл к выводу, что этот город, и, возможно, все остальные, ещё процветали пятьдесят тысяч лет назад!

   Семьсот девяносто шестой день.

   Таковы были результаты первой исследовательской вылазки за пределы ближайших окрестностей нашего лагеря. Дордо утверждает: вполне разумно предположить, что марсиане существуют и по сей день. Возможно, немногочисленные группы сумели выжить в суровых холодных условиях у полюсов и до сих пор обитают рядом с обильными источниками воды. Мы все согласны, что это возможно.

   Была совершена ещё одна экспедиция к каналу. На этот раз Маркерс взял с собой фотографическое оборудование. Участники вернулись с несколькими сотнями превосходных снимков: канал, город, представители местной фауны, геологические образования. Штат учёных на Земле найдёт эти фотографии крайне интересными — если нам удастся вернуться с ними домой. Маркерс также отснял сотню футов киноплёнки, запечатлев город с самой высокой разрушенной стены, на которую ему удалось взобраться.

   Благодарим за вчерашнюю программу, посвящённую нам. Особенно хотим выразить признательность президенту Мэйсону за его прекрасную, вдохновляющую речь. Мы даже испытываем небольшое чувство вины из‑за всех похвал и восторженных слов, произнесённых в наш адрес. Мы не считаем себя «космическими героями», президент Мейсон, но нам всё равно приятно это слышать!

***

   Семьсот девяносто седьмой день.

   С наступлением осени и зимы новые экспедиции прекратились. И что это была за зима! Самая высокая температура, которую мы зафиксировали за шесть месяцев, была 20 градусов ниже нуля. Однажды она опустилась до рекордно низкой отметки в 120 градусов ниже нуля.

   Всё это время мы не покидали глиняного дома — выходили лишь для выполнения необходимых работ: регулировки селеновых элементов, очистки солнечного зеркала на крыше, доставки льда из водоёма для электролизной установки и прочего. Капитан Этвелл неизменно участвовал во всех делах наравне с остальными. Мы единодушно согласны с тем, что именно его следует благодарить за все наши успехи. Прекрасный лидер и настоящий мужчина!

   Снегопадов, разумеется, не было, но в самые морозные периоды окна покрывались лёгким инеем — из углекислотного снега! Часто поднимались бури, хлеставшие стены нашего дома песком, но они никогда не длились больше суток.

   В нашем прочном глиняном доме было довольно уютно — обогреватели работали от тока, вырабатываемого солнечным зеркалом. Однако в самые холодные периоды, когда Солнце стояло низко над горизонтом и зеркало не могло накопить достаточно энергии, нам приходилось надевать самую тёплую одежду, чтобы не замёрзнуть. Даже наша питьевая вода замерзала на три дня. Нам приходилось отогревать протеиновые батончики у себя под одеждой, прежде чем съесть их.

   Однажды Гривз вернулся с сильно обмороженными ногами — он обслуживал электролизную установку. Он провёл на улице всего час. После этого Этвелл ввёл для всех наружных работ пятнадцатиминутные смены. Гривза выходил Парлетти, но два пальца на ногах пришлось ампутировать. Впрочем, тот экстремальный период длился всего семнадцать дней. В остальное время это было больше похоже на суровую арктическую зиму на Земле.

   Зима, разумеется, принесла с собой монотонность. Порой мы готовы были отдать душу за музыку или хотя бы за голос диктора с Земли. Мы играли в игры, пока они не начали вызывать у нас отвращение. Почти месяц между восьмёркой членов экипажа длилась непрерывная партия в бридж. Никто не выиграл — хотя количество робберов перевалило за трёхзначные числа. Закон средних величин выровнял всё за такой долгий срок. Затем мы разбились на постоянные пары. Аладо и Суинертон набрали столько очков за два месяца, что, если бы им платили по тысячной доли цента за очко, они бы стали владельцами всего нашего имущества — вплоть до последней заклёпки.

   Аладо посмеивался над своим выигрышем.

   - Чёрт возьми, — сказал он, — когда мы вернёмся на Землю, нам стоит бросить вызов Калбертсонам, а, Суинни?

   Он не знал — упокой, Господи, его душу! — что семь месяцев спустя он будет погребен под красными песками Марса.

   Разногласия возникали — это неизбежно. Но они никогда не перерастали в ожесточённые споры и не затягивались надолго. Ощущение одиночества в чужом мире сплотило нас, как братьев. Наша строгая система равного распределения всего и вся под железной дисциплиной капитана Этвелла не давала поводов для затяжных конфликтов.

   Мы отпраздновали Рождество и Новый год, исполнив все известные нам гимны и песни под аккомпанемент гитары Дордо, и устроили пир — каждому досталось по дополнительной миске горячего бульона. Мы отпраздновали даже Четвёртое июля, ещё до того, как закончилась долгая марсианская зима!

   Семьсот девяносто восьмой день.

   С приближением солнца к зениту наступила бесснежная оттепель. Дневная температура в среднем стала приближаться к нулю. Мы могли выходить на улицу и совершать короткие пешие прогулки, чтобы размять затекшие мышцы.

   Именно тогда мы всерьёз взялись за обсуждение вопроса о топливе — прежде мы боялись к нему подступаться. Наша единственная надежда, конечно, заключалась в том, чтобы обнаружить залежи селена. Гривз пообещал извлечь его из руды, если та будет найдена.

   Капитан Этвелл сформировал две поисковые группы для постоянных разведывательных вылазок во всех направлениях. Парлетти, Суинертон и Аладо - в одной группе, Дордо, Гривз и он сам –