Формула огня - Джек из тени

— Мы не будем оборонять долину, — сказал я, и в палатке повисла гробовая тишина. — Мы её уничтожим.

Я обвёл взглядом их ошарашенные лица.

— Вот здесь, — я ткнул пальцем в точку на склоне горы, — проходит пласт сланца, нестабильная порода. А вот здесь, над ним, нависает гранитный карниз весом в несколько десятков тысяч тонн. Ратлинги говорят, он держится на честном слове. Если подорвать основание здесь, здесь и вот здесь… — я поставил три крестика, — … весь этот массив рухнет вниз и перекроет главный вход в долину.

— Но… это же безумие! — пролепетал Штайнер. — Это… это колдовство! Мы не можем двигать горы!

— Мы и не будем, — отрезал я. — Мы им просто немного поможем. Порохом. Мои сапёры уже работают. они закладывают фугасы в заранее рассчитанных точках. А детонаторами для них станут мои мортиры. Мы не будем стрелять по эльфам. Мы будем стрелять по горам.

Молчание, которое последовало за моими словами, было оглушительным. Я видел, как они смотрят на меня. Не как на командира. Как на сумасшедшего. В их глазах плескался первобытный ужас перед самой идеей. Вмешиваться в дела природы, обрушивать горы… это было за гранью их понимания.

— Вы… вы похороните нас всех! — наконец выдавил фон Клюге. — А если расчёт неверный? Если лавина пойдёт не туда? Если она накроет наши собственные позиции⁈

— Расчёт верный, — холодно ответил я. — А если вы продолжите предлагать свои гениальные планы лобовых атак, то нас похоронят эльфы. Гарантированно и без всяких расчётов.

— Я не позволю! — один из молодых аристократов, командир рыцарского отряда, вскочил, хватаясь за эфес меча. — Это бесчестно! Это не война, а работа мясника!

Я даже не повернул головы в его сторону. Пока ещё война убила не всех дураков, у которых память короткая как рыбки.

— Сержант, — тихо сказал я Эрику, стоявшему у входа.

Два моих «Ястреба» шагнули вперёд, вскинув винтовки. Аристократ замер, его рука так и осталась на эфесе.

— Я Верховный Магистр, и мои полномочия абсолютны, — сказал я, глядя ему прямо в глаза. — Любая попытка саботажа или невыполнения приказа будет расцениваться как измена и караться смертью на месте. Это всем ясно?

Никто не ответил. Они смотрели на меня с ненавистью, со страхом, но они подчинились. Потому что моё безумие, подкреплённое винтовками и диктаторскими полномочиями, было их единственным шансом.

С наступлением темноты началась самая важная часть операции. Под прикрытием ночи и высланных вперёд дозоров, мои лучшие сапёры, гномы, чувствующие камень, как хирург чувствует живую плоть, и ратлинги, способные пролезть в любую щель, начали финальную закладку фугасов. Я был там, с ними, лично проверял каждый заряд, каждый бикфордов шнур. Мы работали в полной тишине, общаясь жестами. Любой посторонний звук, любой огонёк мог привлечь внимание эльфийских разведчиков.

Перед рассветом всё было готово. Я стоял на своём командном пункте и смотрел на долину. Она была тихой и мирной. Но я знал, что под этой обманчивой тишиной, в самых недрах гор, затаилась смерть. Десятки бочек с порохом, готовые по моему приказу разбудить древнюю ярость камня. В моих руках была не просто судьба армии. В моих руках была кнопка, запускающая локальный апокалипсис. И я молился всем богам, старым и новым, чтобы мой расчёт был верным.

Глава 2

Палатка воняла страхом, который не могли перебить ни сырая шерсть плащей, ни холодный ветер. Воняла безысходностью, как пахнет в избе, где лежит покойник. И ещё дешёвым, терпким вином, которое генералы глушили прямо из фляг, даже не пытаясь соблюсти приличия. Получилась не штабная палатка, а какая-то похоронная контора на выезде. И главным покойником на этом празднике жизни была наша армия.

Я слушал этот парад идиотизма уже минут двадцать, и мои кулаки под столом давно превратились в два каменных желвака. На импровизированном столе, сколоченном из ящиков для снарядов, лежала карта Глотки Грифона. И она выглядела не как тактический план, а как эпитафия, заранее написанная для всех нас.

— Мы должны стоять насмерть! — в пятый раз прохрипел генерал Штайнер, старый вояка с багровым от пьянства и праведного гнева лицом. Его трясущийся палец, больше похожий на сардельку, тыкал в самый центр долины. — Выставить копейщиков в три ряда, как делали наши деды! Принять первый удар! А потом наша кавалерия, — он обвёл взглядом присутствующих аристократов, — ударит им во фланг! Честь герцогства…

— Вашу кавалерию сожгут маги ещё на подходе, генерал! — взвизгнул фон Клюге, нервный, сухопарый тип с вечно дёргающимся глазом. Он был полной противоположностью Штайнера и олицетворял другую крайность — панический разгром. — У них магический купол! Мы видели его! Они просто расстреляют нас с дальней дистанции, как в тире! Нужно отступать! Немедленно! Отходить к реке, занять оборону там! Да, мы потеряем перевал, но сохраним костяк армии!

— И открыть эльфам дорогу прямо в сердце наших земель⁈ — взревел Штайнер, побагровев ещё сильнее. — Это измена! Предательство! Мы должны умереть здесь, но не пропустить врага!

— Лучше умереть с честью, чем жить в позоре! — поддакнул какой-то молодой баронет, чьё имя я даже не потрудился запомнить. На его смазливом лице играл героический румянец, и было видно, что он уже представляет, как о его доблестной гибели будут слагать баллады. Идиот.

Я молча слушал их. Один предлагал красиво сдохнуть в лобовой атаке. Другой позорно сдохнуть во время панического бегства. Третьи просто хотели сдохнуть с «честью». Ни одного, чёрт возьми, предложения о том, как выжить и победить. Они уже проиграли эту битву у себя в головах. Они собрались здесь не для того, чтобы найти решение, а чтобы выбрать наиболее благородный способ самоубийства.

— К чёрту вашу честь, — мой голос прозвучал тихо, но в наступившей тишине он ударил, как хлыст. Все заткнулись и уставились на меня. — И к чёрту ваши планы.

Я поднялся, подошёл к столу и одним движением сгрёб их дурацкие фишки, изображавшие полки и эскадроны, на пол. Штайнер ахнул, фон Клюге вжал голову в плечи.

— Ваш план, генерал Штайнер, — я посмотрел старому вояке прямо в глаза, — похоронит эту армию за два часа. Ваша доблестная