Формула огня - Джек из тени

Я перевёл взгляд на фон Клюге.

— А ваш план, генерал, ещё лучше. Ваше «отступление» превратится в паническое бегство через пару минут после начала боя. Эльфийская лёгкая кавалерия сядет вам на хвост и будет резать отстающих до самой реки. Вы не сохраните армию, вы приведёте к реке столицу жалкую, деморализованную толпу, которая чуть позже разнесёт панику по всему герцогству.

Я сделал паузу, обводя их всех тяжёлым взглядом.

— Ваши планы хороши для учебников столетней давности. Они не учитывают отсутствие магического прикрытия с нашей стороны, ни рельеф местности, ни наше новое оружие. Они вообще ничего не учитывают, кроме желания красиво умереть. Но у меня для вас плохие новости, господа. Умирать сегодня никто не будет. По крайней мере, не так тупо.

Я развернул на столе свою карту. Она была не похожа на их, с аккуратными линиями лесов и рек. Моя была испещрена разноцветными пятнами, какими-то странными символами и линиями разломов. Ту, что для меня за одну ночь подготовили лучшие ратлинги-геологи и гномы-шахтёры. Это была не карта местности, это была её подноготная.

— Мы не будем оборонять долину, — сказал я, и в палатке повисла такая тишина, что было слышно, как капли дождя барабанят по брезенту. — Мы её уничтожим.

Я видел их лица. Шок. Недоумение. Страх. Они решили, что я окончательно спятил от усталости и напряжения.

— Вот здесь, — я ткнул пальцем в широкую полосу на склоне горы, окрашенную в грязно-жёлтый цвет, — проходит пласт сланца, нестабильная, слоистая порода. А вот здесь, прямо над ним, — мой палец переместился выше, на нависающий над долиной скальный массив, — гранитный карниз. По самым скромным подсчётам моих мастеров, его вес несколько десятков тысяч тонн. Он держится на честном слове и геологическом недоразумении.

Я взял кусок угля и поставил три жирных креста у самого подножия этого карниза.

— Если подорвать основание здесь, здесь и вот здесь… весь этот массив просто соскользнёт вниз. Как мокрый снег с крыши. Он не просто перекроет большую часть долины. Он похоронит под собой всё, что в ней будет находиться.

— Но… это же… безумие! — наконец выдавил из себя Штайнер, его лицо из багрового стало пепельным. — Это… это колдовство! Нельзя двигать горы! Это дело богов!

— Я и не собираюсь их двигать, генерал, — холодно отрезал я. — Я собираюсь им немного помочь. Мои лучшие сапёрные команды прямо сейчас заканчивают закладку фугасов в заранее рассчитанных точках. А детонаторами для них, — я сделал паузу, наслаждаясь эффектом, — станут мои мортиры. Мы не будем стрелять по эльфам, мы будем стрелять по горам. И обрушим на их головы ад из камня и земли.

Молчание, которое последовало за моими словами, было оглушительным, тяжёлым, как гранитный карниз, о котором я только что говорил. Я видел, как они смотрят на меня, на сумасшедшего еретика, посягнувшего на основы мироздания. В их глазах плескался первобытный, суеверный ужас перед самой идеей. Вмешиваться в дела природы, обрушивать горы… это было за гранью их понимания войны, чести, всего.

— Вы… вы убьёте нас всех! — наконец пролепетал фон Клюге, его глаз задергался с бешеной скоростью. — А если расчёт неверный? Если лавина пойдёт не туда⁈ Если она накроет наши собственные позиции⁈

— Расчёт верный, — мой голос был спокоен, как поверхность замёрзшего озера. — Я лично его трижды проверил. А если вы продолжите предлагать свои гениальные планы, то нас похоронят эльфы. Гарантированно и без всяких расчётов. Мне продолжать?

— Я не позволю! — тот самый молодой баронет, любитель баллад, вскочил, хватаясь за эфес меча. Его лицо было искажено от праведного негодования. — Это бесчестно! Это не война, а работа мясника! Мы воины, а не землекопы! Мы встретим врага лицом к лицу!

Я даже не удостоил его взглядом. Терпение лопнуло.

— Эрик, — тихо позвал я сержанта, стоявшего у входа.

Два моих «Ястреба», что несли охрану, бесшумно шагнули в палатку, и щелчки снятых с предохранителей затворов прозвучали громче любого крика. Аристократ замер, его рука так и осталась на эфесе, а с лица мигом слетел весь героический румянец. Он вдруг понял, что баллады о нём могут так и не сложить.

— Повторяю для тех, кто плохо слышит или слишком увлечён своей честью, — сказал я, глядя ему прямо в пустые от ужаса глаза. — Я — Верховный Магистр, наделённый герцогом чрезвычайными полномочиями. Любая попытка саботажа или невыполнения моих приказов будет расцениваться как государственная измена в военное время. Какое наказание за это полагается, напомнить?

Никто не ответил, они сидели, вжавшись в свои стулья, и смотрели на меня с ненавистью, со страхом, с отвращением. Но они подчинились, потому что моё безумие, подкреплённое винтовками моих стрелков и диктаторскими полномочиями, было их единственным, пусть и чудовищным, шансом выжить. И в наступившей тишине я понял, что никогда ещё не был так одинок. Я стоял один против вражеской армии, против тупости собственных генералов и против самих законов этого мира. И это было только начало.

Первым не выдержал Штайнер. Он медленно, с усилием, будто поднимая с плеч неподъёмный груз, выпрямился. Его багровое лицо стало пятнистым, а в глазах, только что замутнённых вином и страхом, вспыхнул огонь фанатика. Но я опередил его.

— Ваша честь, генерал, — мой голос был спокоен до неестественности. — Это парадная форма, которую надевают на смотрах. А мы с вами сейчас по уши в окопной грязи, и на нас надвигается каток. И мне глубоко плевать, в какой форме я его встречу. Главное выжить и остановить его. А если для этого придётся измазаться в дерьме, подпилить ему ось или обрушить на него скалу, я это сделаю. А вы можете продолжать стоять в своей чистенькой форме и рассуждать о чести, пока он не раздавит вас в лепёшку.

— Но риски! — взвизгнул фон Клюге, вцепившись пальцами в край стола. Его глаз дёргался так, будто пытался вылететь из орбиты. — Вы хоть понимаете, что вы задумали⁈ Чистое безумие!

— Война вообще безумие, генерал, — пожал я плечами. — Но моё безумие основано на расчётах. На сопромате, баллистике и отчётах геологов. А ваше, — я обвёл их всех взглядом, — основано на сказках о доблестных