Изгой. Проклятье клана - Макс Громов

— В какой-то момент перестали считать дни, — его голос звучал глухо. — Иногда вылезали, проверяли другие укрытия... но находили только пустоту.

Я кивнул, намечая в уме маршрут: — Хорошо. Сначала укрепления и башни. Потом прочешем город ещё раз — должны же быть другие выжившие.

Горислав лишь хмыкнул в ответ, но в его глазах я увидел слабую искру надежды — той самой, которую мне предстояло разжечь в этом мёртвом городе.

Защита. Провизия. Магия. Спасение людей. Эти задачи выстроились в моём сознании чёткими, как клинок, приоритетами. Каждое утро я мысленно перебираю их, словно чётки, сверяя сделанное с тем, что ещё предстоит.

Но есть ещё одна цель, о которой я не говорю вслух — те запечатанные ворота на окраине города.

Каждый раз, проходя мимо, я вспоминаю. Каменная громада, испещрённая древними рунами, будто дышит — медленно, едва уловимо. Мои пальцы сами тянутся к холодному металлу замков, но я останавливаю себя.

Не сейчас.

Я больше, чем уверен — за этой бронированной преградой скрыто нечто важное. То, что незримо манило меня сюда сквозь сотни миль. То, ради чего, возможно, я и оказался в этом теле.

Но сначала — безопасность, порядок, уверенность в том, что мои люди под защитой. А затем…

Затем я вернусь сюда один, под покровом ночи, когда город погрузится в сон. И тогда — распечатаю, разгадаю, доберусь до сути.

Хотя… В последние дни в сознании начали закрадываться странные мысли.

Это моё ли желание? Или настойчивый шёпот настоящего Зорана, чьё тело я теперь ношу? Его воспоминания, его страсти, его неоконченные дела — не стали ли они частью меня?

Я сжимаю кулаки, чувствуя, как под кожей бегут знакомые потоки магии.

Но какая разница, чьё изначально было это стремление? Если я могу исправить то, что сломалось... Если могу восстановить справедливость…

Губы сами растягиваются в ухмылке.

Мне начинает нравиться эта игра. Опасность будто разжигает в крови давно забытый азарт. Город, который другие считают могилой, для меня — шахматная доска. И я намерен сделать свой ход.

Достанется ли мне победа?

Я уверен, что да.

Глава 11

День пролетел в непрерывной работе. С новыми людьми пришли и дополнительные силы. Радослава, окружённая женщинами, организовала настоящую хозяйственную команду.

Они вымыли закопчённые окна, навели порядок в разрушенных комнатах, а у печи уже варился ароматный похлёбный котёл, наполняя лагерь редким в этих краях запахом домашнего уюта.

Мужчины разбрелись по своим бывшим жилищам. Я наблюдал, как они осторожно переступают пороги полуразрушенных домов, как их плечи напрягаются при виде знакомых, но изуродованных тенями интерьеров.

Мы договорились занять уцелевшие здания ближе к нашему укреплённому лагерю — так будет безопаснее и удобнее для всех.

В их глазах по-прежнему читался страх. Даже сейчас, когда редкий туман лениво стелился по улицам, они озирались на каждый шорох, ожидая нового нападения.

Я протянул руку, пропуская сквозь пальцы холодную дымку — никакой энергии, никакой угрозы. Днём эти проклятые туманы были безобидны. Но ночью... ночью всё менялось.

К вечеру Муран наконец пришёл в себя. Слабый, но уже способный сидеть, он с жадностью проглотил свою порцию, после чего сразу же провалился в тяжёлый сон. В главном доме теперь оставалось только трое: Муран, Елисей и Радослава.

И знаете что? Мне это даже нравилось. Я начал чувствовать к ним что-то вроде доверия, хотя рука по-прежнему непроизвольно тянулась к мечу при каждом незнакомом звуке. Старая привычка — никогда не расслабляться.

Особенно я был уверен в Елисее. В этом худощавом, нервном человеке что-то сломалось ещё там, в пустошах, когда он едва не сошёл с ума от ужаса. Помню, как его глаза, широкие от паники, встретились с моими, и в тот момент между нами возникла странная связь.

Он доверял мне — полностью, безоговорочно. И всё же... Даже к нему я оставлял крупицу сомнения. Опыт научил: слепая вера опаснее открытого врага.

Когда солнце коснулось горизонта, я собрал всех мужчин у костра на центральной площади. Огонь трещал, отбрасывая танцующие тени на серьёзные лица.

Мы обсуждали планы, проблемы, распределяли обязанности. Нашей горстки людей катастрофически не хватало для восстановления всего города, но я твёрдо верил в магию — она должна была стать нашим главным козырем.

Договорились работать по очереди: патрулировать улицы, искать выживших, ремонтировать наиболее уцелевшие дома, превращая их в укреплённые пункты. Завтра двое самых крепких отправятся осматривать старые сторожевые башни — если потребуется, начнём ремонт. Позже установим график дежурств.

Когда собрание закончилось, я ещё долго сидел у догорающего костра, вслушиваясь в ночные звуки города. Где-то в темноте скрипели ставни, шелестел редкий туман, напоминая, что покой здесь — лишь временная передышка. Но сегодня мы сделали первый шаг. Маленький, но важный.

Я внимательно изучаю лица этих людей. В их глазах – знакомый мне страх, дрожащий где-то в глубине зрачков, но теперь к нему примешивается что-то новое... Надежда. Тонкая, хрупкая, как первый ледок на весенней реке.

Они перешептываются между собой, бросая украдкой взгляды на кристалл у меня на поясе. Их поражает, как магия оживает в моих руках, как синие искры послушно обвивают мои пальцы. Я и сам не могу до конца это объяснить, но чувствую – эта сила признает только меня.

Город вокруг нас мертв. Совершенно, беспросветно мертв. Ни птиц в небе, ни грызунов в развалинах, ни даже насекомых в пыльных углах. Земля здесь не рождает урожай, реки отравлены, а запасы провизии тают с каждым днем. Мы медленно, но, верно, движемся к голодной смерти, если ничего не предпримем.

План у меня уже был. Тщательно продуманный, поэтапный. Но судьба, как всегда, распорядилась иначе.

Утро началось как обычно – скудный завтрак, распределение задач. Мы только вышли на улицу, собираясь разойтись по своим делам, когда земля под ногами вдруг затряслась от грохота копыт.

Трое всадников ворвались в городские ворота, поднимая за собой тучи пыли. Их лошади, покрытые пеной, неслись как одержимые, но на площади неожиданно замерли, будто наткнулись на невидимую преграду.

Всадники резко дернули поводья, сбросили капюшоны. Их глаза, широкие от ужаса, метались по пустынным улицам, по обугленным стенам домов. Когда они заметили нас, их лица стали белее свежевыпавшего снега. Казалось, еще мгновение – и они рухнут с седел в обмороке.

Не спеша, с арбалетом в руках, я направился к ним. Каждый мой шаг гулко отдавался в мертвой тишине площади.