В пути - Алмаз Эрнисов

то у меня едет крыша! Но если настоящий, то поможешь с местью! – Выпалил граф, не понимая, как взрослый (и даже отживший свое!) человек не осознает элементарных вещей. – Ты явишься дяде Моргану, у него прихватит сердце, а после в крепости появлюсь я! Законный наследник! Все счастливы, справедливость восторжествовала!

– Счастливы все, кроме прихвостней предателя. – Пояснил отец. – Герцог тут же обвинит тебя в убийстве. Или не признает Валадэром и казнит как бунтовщика и самозванца. В любом случае замок отойдет ему, что еще хуже нынешнего положения. Мой брат – гнусный изменник, но он – член династии.

– Как будто важно, под каким гербом ходит поганый убийца… – Буркнул Касиан, представляя мстительного духа преследующего клятвопреступника. Темной ночью, завывая и гремя цепями, проходя сквозь стены и ускользая от лучших телохранителей, шепчущихся о безумии нового лорда.

– Важно! – Взвыл неупокоенный. Сверкнув глазами, он заставил отпрыска пятиться к стене, но заметив испуг последнего тут же смягчил тон.

– Это важнее всего, сынок. Не недооценивай значимость рода. Никогда! Ты уйдешь, я уйду… Ушел… – Поправился призрак. – Уйдут твои дети, внуки, правнуки. Десятки и сотни поколений, включая подлецов и негодяев, извращенцев и палачей. Но цапля не оставит гнездо. Не должна!

– Цапля сама бросает яйца под копыта быку. – Вздохнул парень, непроизвольно положив руку на сердце, туда, где на оставшихся дома сорочках красовался семейный герб – крупная белая птица в зарослях речной травы.

– Да, это настоящая проблема. – Согласился вернувшийся, и за густыми клубами на мгновение расцвела улыбка. – Но даже она решаема. Давай вместе подумаем, что предпринять для возвращения земель и крепости.

– Логичнее всего обратиться к сюзерену, – начал мозговой штурм Касиан, нервно заламывая пальцы, – вот только лорд Ригер наверняка в курсе заговора. Не стали бы его люди устраивать переворот без одобрения господина.

– Еще идеи? – Довольным тоном поинтересовался отец.

– Королева. – Лаконично ответил граф и, откусив небольшой кусок ржаной лепешки, пояснил:

– После смерти Мэддока Третьего ходило множество слухов. Участие герцога, и все такое. Держу пари, Ивелинда спит и видит его насаженным на кол или повешенным. В идеале – и то и другое.

– Твой дед верил, что регент держит в подвалах множество хитроумных изобретений, способных продлить агонию на многие дни, а при некотором умении палача даже месяцы. А он знал “Черного шута” лично…

– Не сомневаюсь, в нужный момент у него найдется виртуоз дыбы… – Ухмыльнулся Кас, воображая мучающегося в кандалах Альвейна Ригера. Истекающего кровью, жалкого, сломленного. – Только меня никто не пустит на аудиенцию к ее величеству. Без свиты, приличной одежды и хоть каких-нибудь документов я – забывший место оборванец. Выдадут плетей и выкинут из столицы.

– В таком случае я хочу услышать еще предложения. – Подстегнул и без того скачущие галопом мысли сына мертвец.

– Тетя Меган из Абермаура. Если жива, если на свободе, если сумею попасть ей на глаза, минуя стражу… Слишком много если.

– От нее не было весточек два с половиной года. Еще.

– Тетя Овена…

– Мертва. – Рявкнул призрак. – Игдаррская бойня унесла жизни множества местных дворян, и ты не должен надеяться на ее чудесное спасение. Еще!

– Тетя Ровена из Элкана… Вольного города… Города, чьи солдаты не в праве войти на территорию королевства, и чей глава ни за что не объявит войну ради меня.

– Еще! – Прогремел отец, увеличиваясь в размерах. Заняв почти всю комнату, он навис над юношей точно грозовая туча над крохотной рыбацкой лодочкой, бегущей от бури.

– Блэйт! – Заорал Касиан, хватаясь за последнюю, самую ненадежную ниточку. – Три года назад я подслушал, дядя Морган ездил к нему! К Блэйтуу в Даз’Зарай!

– Блэйт. – Мягко произнес дух, растворяясь в воздухе будто утренний туман под лучами восходящего солнца. Из остатков дымки сформировалась потянувшаяся к сыну рука, но в самый последний миг призрачные пальцы отдернулись, избегая соприкосновения с живым существом.

– Я верю в тебя. – Донесся до ушей нежный шепот, и комната опустела.

***

Озадаченный юноша вышел во внутренний двор. Теплый ветерок приятно гладил кожу, нос щекотали запахи леса, реки и свежего хлеба, заставляя пожалеть об оставшейся в комнатушке недоеденной буханке.

До сегодняшнего дня жрецы не приобщали раненного постояльца к работе, и он бывал лишь в двух местах: собственной келье, имевшей отдельный выход на улицу, и у источающей смрад на несколько метров вокруг выгребной ямы. Поиск поленницы не занял много времени, а мысли и вовсе занимали не дрова, а выданная призраком (или галлюцинацией, не стоило исключать и такого варианта) подсказка.

Блэйтан, родившийся на шесть лет раньше графа, долгое время служил ему настоящим примером для подражания. Невысокий, крепко сбитый, с грубо высеченными чертами лица, длинными черными волосами и пронзительными серыми глазами кузен походил на сурово взирающего с монет короля-основателя Мэддока I. Меч казался продолжением его руки, копье плясало точно заговоренное, стрелы били без промаха, а умение чувствовать темп боя хвалил даже сир Рамон – первый меч Цаплиного Холма, а возможно и целой Велии.

В общем, Блэйт приближался к идеалу во всем кроме происхождения. Незаконнорожденный сын дворянина и деревенской девки, несколько лет гревшей постель управляющего, был обречен вырасти рыбаком или землепашцем, но дедушка Клайд пришел в ярость, узнав о решении сына отказаться от собственного ребенка. Спустя полсотни крепких слов и, если верить прислуге, пары оплеух, дядя Морган согласился заботится и о бастарде и о его матери, погибшей от чахотки спустя четыре недолгих года.

Только вот мальчишка не довольствовался тарелкой каши и крышей над головой, желая стать полноценным Валадэром. С каждым годом его отношения с родным отцом ухудшались, и пять лет назад последний изгнал первого, запретив даже приближаться к крепости под страхом смерти. А спустя еще какое-то время Кас случайно выяснил и дальнейшую судьбу кузена – тот обосновался в “ничейном” городе Даз’Зарае, стихийно выросшем к югу от королевства. “Темном городе”, как поговаривали злые языки. По слухам за его стенами находили приют бегущие от правосудия преступники, сумасшедшие колдуны, устраивающие жуткие эксперименты, и, разумеется, сотни и тысячи спасающихся от чудовищной реальности простолюдинов.

– А жив ли ты вообще? – Задумчиво произнес Касиан, вытаскивая из пенька видавший виды колун. Загнанный в сухую древесину так глубоко, он заставлял усомниться в здравомыслии предыдущего дровосека. Или предположить о существовании безумного ритуала демонстрации силы подобным образом.

– Я не ремесленник, – ответил хрипловатый голос, – но полагаю, давно высохшая деревяшка и кусок заточенного железа априори мертвы. С философской точки зрения, конечно же, любое состояние можно трактовать по разному, но с бытовой… Думаю, ты понимаешь.

Не замечавший чужого присутствия, парень неспешно развернулся и, не скрывая враждебности,