Без права на остановку - Дмитрий Валерьевич Иванов

пока дочку не родила… А потом, видно, стала не нужна, и сюда вернулась, к деду с бабкой. Теперь здесь в Инголе хвостом крутит. Уже не один скандал с ней был, — с осуждением поведал мне участковый. — А ещё молодая мать, называется!

— Мамы всякие нужны, мамы всякие важны! — открыв глаза, вдруг продемонстрировала знание советской классики Марта. — А я так устала… Сижу здесь, как кулёма, — добавила она и, вздохнув, опять положила голову мне на плечо.

Ну, что на это сказать — норвежка с похвальным усердием изучает русский язык и сама выбирает, какие её книжки читать. Получается, правда, пока только со словарём. Вот, например, «Двенадцать стульев» ей прям зашли. Причем смеялась девушка в совершенно неожиданных местах.

Я попытался было пошловато сострить про мам, но вовремя понял, что меня ещё не поймут, и заткнулся. И если моя кулёма читает ещё плоховато, то суть беседы схватывает быстро! Надо поосторожнее при ней быть.

Вскоре подошёл председатель. Чего именно — неизвестно. Сельсовета? Колхоза? Кооператива? Просто председатель. Иван Моисеевич. Статный мужик, с прямой осанкой, будто у него в спине арматурина, аккуратными усиками и умным, внимательным взглядом. Лет тридцати пяти, не больше.

Сочетание имени и отчества, прямо скажем, неожиданное. Получается, папу звали Моисей, а сына тот нарёк Иваном? Интересный ход. Натерпелся, видать, гонений, вот и решил, чтобы у сына всё по-другому было. Или жена настояла?

— Наслышан, наслышан, — мягко сказал он, пожимая мне руку.

Перед этим они красноречиво переглянулись с капитаном, но их пантомима мне непонятна. Ответить той же фразой я Ивану Моисеевичу не мог, поэтому ограничился дежурным «Очень приятно».

Тут принесли горячее, и вопрос, стоит ли ждать депутата Бориса Петровича и эту… Лизку, отпал сам собой. Даже Марточка проснулась и показала отменный аппетит, больше присущий деревенской жительнице, чем третьей в очереди на престол принцессе.

Пить с мужиками я не стал, а занялся беседой с Алексеем Барановым. Надо же понять, что у них тут, кроме пьянки, ещё тормозит стройку?

— Электрики подвели, — деловито начал он. — Бетономешалка-то у нас электрическая. Пока перебросили к нам линию — пол-лета коту под хвост. Ну ничего, догоним. Сейчас всё есть — коробку до осени закроем. А вот с отделкой засада… Нам бы тепловой контур на зиму создать — чтоб стены не помёрзли. Но окон нет. И, что хуже, не обещают.

Алексей, как и я, ничего не пил. Но, думаю, пока. А может, впечатлился моей расправой над алкашами? Вообще, меня уверяли: бухарик он, и с мозгами туго… да ещё и рьяный, мол, до фанатизма. Пока что вижу только последнее — на работу парень заряженный, и в общении вполне адекватен: не заносится, говорит по делу, в глаза смотрит. Если и притворяется — то мастерски.

— С окнами, считай, вопрос решён, — уверенно обещаю я. — А квартиры кому пойдут?

— Половина — исполкому, половина — нам. Парторг ж/д узла, например, до сих пор на съёмной, с двумя пацанами. Ещё одна — ей, — кивает он на только что вошедшую в столовую библиотекаршу.

Молодая женщина была не одна, а в компании ещё одного дяди. Наверное, того самого местного депутата.

Присутствующие сразу оживились, и было непонятно: рады они собутыльнику или Лизе, которая… да не хуже, чем давешняя красавица, выглядела! Юбка короче и грудь больше. Но хоть лифон надела — уже молодец.

— Я в поселковой библиотеке работаю, что при клубе нашем, — скромно представилась девушка. — По распределению попала, после Барнаульского института.

Лиза сообразила всё правильно и не стала мозолить мне глаза своим третьим размером, а подсела к Марте и сейчас пытается завязать с ней разговор. Причем, на неплохом немецком! Кто бы мог подумать, что такой бриллиант пылится между книжных стеллажей захудалой поселковой библиотеки!

Марта, бросив на меня ревнивый взгляд, но, увидев что библиотекарша мне неинтересна, с удовольствием включилась в беседу, и вскоре два колокольчика смеялись почти без остановки.

Я тем временем пообщался с сыном гонимого народа и сейчас беседую с депутатом. У Баранова я, всё, что хотел, тоже выяснил. Завтра ещё разок пройдусь по стройке. Посмотрю, что там с объёмами работ, не нарисованы ли цифры от фонаря, и если нет приписок, то одна из квартир заслуженно будет Лешкина. Тем более, у него и невеста подходящая имеется. Комсорг, кстати, тоже на железке трудится, в каком-то ПЧ. Знать бы ещё что это такое.

— Какое «завтра уеду»? А рыбалка? А шашлыки на природе? А песни под гитару? У Лизки знаешь какой голосище, заслушаешься! — уговаривал меня остаться ещё на денёк Борис Петрович. — У меня классная лодка есть. С неё и порыбачим! Завтра дождя не обещают, да он уже стихает. А хочешь на Еловое поедем? Оно ещё красивее, чем Инголь! Это, правда, километров восемь отсюда. И там опасно…

— Медведи? — насторожился я.

— Нет, там купаться опасно, — поясняет мужик. — Дно двойное. Ну, если около берега и осторожно…

— Только я как топор плаваю, — предупреждаю я, внутренне соглашаясь, так как Марточка уже два раза пихнула меня локтём и один раз сжала под столом мою коленку.

Я её невербальные сигналы читаю чётко — девушка хочет поехать на озеро!

Глава 15

А пьянка набирала обороты. Я еле успел у Марты бокал отобрать. Хватит ей пить — принцесса уже и так достаточно напиталась русской культурой. Она мне, конечно, глазками хлопает и губки уточкой, но я стою на своём: ни капли больше.

А вот Баранову — пожалуйста. Пей, родной. Во-первых, вижу, мается мужик. Во-вторых, чисто в научных целях интересно: а как он себя пьяным поведёт? Может, что новенькое расскажет про вверенный ему объект строительства? Так что, наблюдаю.

— Ант-о-о-лий И-ич! У меня такие планы на жизнь! Армию отслужил, техан закончил, щас ж-ж-женюсь и дето-о-ок! — пьяно делился своими мечтами Лёха. Так он сам просил себя называть.

— Ты им, главное, спуску не давай. Сейчас я врезал разок, но чую, надолго моей науки не хватит — народ у тебя в бригаде ненадёжный, — говорю я и, скорее всего, в пустоту, ибо Лешка оказался слабоват на алкоголь и вряд ли мои слова запомнит.

Ну, а чё… Вижу — парень карьеру хочет сделать. Иначе, для чего он два года назад в партию вступил? Но тут я знаю — недолго