Красавчик. Часть 2 - Андрей Анатольевич Федин

Юрий Григорьевич. — Это правда. Бабушка тебя не обманула. Но я не испытываю боль только в том случае, когда использую при работе с «поиском» чужую энергию. Получаю её так же, как при работе с «лечением»: через пропитанный чужой кровью платок. Достаточно одного платка…

— По трупу за каждое использование внутреннего компаса?

Мой прадед растерянно моргнул и тут же покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Ты не понял. При «поиске» мы никого не убиваем. Во всяком случае, убиваем далеко не сразу. Там та же вероятность смерти, как и при работе с собственной энергией. Важно не использовать «поиск» слишком часто за короткий промежуток времени. Ты попросту компенсируешь свою энергию чужой. Вот, что происходит. Головная боль в этом случае случается не у тебя.

Я хмыкнул и развёл руками.

— Ты хочешь сказать: я отдам головную боль условному Гарину?

— Да, — сказал Юрий Григорьевич. — Так и есть. Если получишь энергию для работы со своей способностью от его крови. Вот только и при таком использовании чужой энергии ты столкнёшься с её потерей при использовании. Головная боль у хозяина задействованной для «поиска» жизненной энергии появится раньше, чем появилась бы у тебя. Ощущения у него будут значительно более болезненными.

Я махнул рукой и заявил:

— Это уже детали, дед. Каждый «поиск» ударит тому же Гарину по голове вместо моего кулака. Это же прекрасно! Я бы ударил ему ещё и по почкам, и по печени. Так что вариант с платком — щадящий вариант для него. Зачем тогда ждать сигнала от Сан Саныча? Даже если вы мне не поверили. То какая проблема в том, если я воспользуюсь платком уже сейчас? Головная боль Горина не убьет…

— Не думай, что почувствуешь чужую энергию так скоро, Сергей.

— Тем более! — сказал я. — В чём проблема, дед? Пусть Сан Саныч проверяет мои слова и гладит этого маньячилу по шерсти. Мы ему не помешаем. В нашем с тобой случае промедление смерти подобно. Твоей смерти, дед. Веришь ты мне, или нет — не важно. Потому что дату твоей смерти на кладбищенском надгробии я всё равно видел. Как и Гарин в моём будущем признался в убийствах женщин.

Я вскинул руки.

Спросил:

— Так зачем нам ждать?

Юрий Григорьевич задумчиво пожевал губы, шумно выдохнул.

— Думаю, Сергей, ты прав, — ответил он. — Вряд ли ты почувствуешь энергию так быстро. Точно не в первый месяц учёбы. Если только ты не гений, каким был мой отец. Да и если почувствуешь… Физрук от этого не умрёт. Саня к тому времени уже разберётся с его виной… или невиновностью. Время нам действительно дорого. В этом я с тобой, Сергей, тоже согласен. Поэтому… Так и быть.

Прадед посмотрел мне в лицо и заявил:

— Я обработаю платок с кровью Гарина прямо сейчас. Сане мы пока ничего не скажем. К твоему обучению приступим вечером.

* * *

Я вместе с Юрием Григорьевичем прогулялся за дом и сжёг на крохотном костре три платка. В том числе и пропитанный Алёниной кровью. Прадед сказал, что нам он больше не понадобится. С его слов, существовала опасность, что мы перепутаем этот платок с «другими» — «во время дальнейшей работы». Платки обратились в пепел. Мы с Юрием Григорьевичем молча наблюдали за этим процессом, будто присутствовали на похоронах.

В определённом смысле это для нас и были похороны тех людей, чьей жизненной энергией мой прадед исцелил Елену Лебедеву. Юрий Григорьевич меня заверил: оба этих человека действительно мертвы. Он повторил моё любимое выражение: «Тут без вариантов, Сергей». Прадед сказал, что я сам бы это понял, если бы уже научился работе с чужой энергией. Он описал гибель этих людей двумя словами: «Остановилось сердце».

Юрий Григорьевич ещё был дома, когда я отравился на пробежку. По возвращении, я его в квартире не застал. Но там уже гудел вентилятор, а под полкой у стены покачивался на верёвке окрашенный в бордовый цвет носовой платок. К ароматам растворимого кофе и расплавленного воска в гостиной добавился металлический запашок крови. Я по традиции улёгся после пробежки спать — чувствовал запах крови даже сквозь сон.

* * *

Днём я пообедал бабушкиным борщом, вернулся в гостиную и вынул из рюкзака тетрадь, полученную от Сергея Петровича Порошина будто бы в прошлой жизни. Уселся в кресло у стены (раньше мне его расположение в комнате казалось странным и неудобным). Пролистнул пару страниц.

Рассматривал написанные мелким каллиграфическим почерком слова и словосочетания: «Чемпионат Европы по баскетболу 1971 год», «Чемпионат Европы по боксу 1971 год», «Чемпионат мира по волейболу среди мужчин 1971 год», «Чемпионат мира по биатлону 1971 год», «Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1971 год»…

Я вздохнул и пробормотал:

— Учиться, учится и ещё раз учится. Как говорил Ленин. Он в этом разбирался.

Я наткнулся взглядом на надпись: «Футбол. Кубок европейских чемпионов 1970/1971».

— Вот, — сказал я, — это то, что доктор прописал. Пожалуйста. Здесь хоть более-менее знакомые названия клубов. Так. Запоминаем. Четвёртого ноября семидесятого года. «Базель» — «Аякс»: один — два. Прекрасно. В тот же день. «Легия» — «Стандард»: два — ноль…

* * *

Вечером мой прадед явился с работы вместе с Александровым.

Я встретил их в прихожей.

В квартире снова запахло одеколоном.

Сан Саныч пожал мне руку и спросил:

— Какие новости, Красавчик? Что ты снова учудил? Кому ты набил морду сегодня?

Александров усмехнулся.

Юрий Григорьевич нахмурился.

— Кубок европейских чемпионов в следующем году завоюет амстердамский «Аякс», — ответил я.

Юрий Григорьевич кашлянул.

Александров снял полуботинки и произнёс:

— Серьёзно? «Аякс»?

Я кивнул и заверил:

— В финальном матче голландский «Аякс» обыграет греческий «Панатинаикос» со счётом два — ноль.

— Молодцы голландцы, — сказал Сан Саныч. — Ценная информация, Красавчик. С мужиками на бутылку коньяка поспорю. Если, конечно, они интересуются этим твоим Кубком европейских чемпионов.

Александров сощурился.

Он посмотрел на меня, хмыкнул и сообщил:

— У меня, Красавчик, тоже есть кое-какие интересные новости. Об этом твоём физруке Василии Гарине. Интересно? Расскажу. Иди, Красавчик, на кухню, налей нам с Григорьичем своего кофе.

Глава 12

Юрий Григорьевич пришёл на кухню переодетый в домашнюю одежду. Сан Саныч к тому времени уже смолотил два бутерброда и выпросил добавку кофе. Рассказ о Гарине он отложил до появления «Григорьича». До прихода прадеда я выслушал рассказ Сан Саныча о завершавшейся сегодня пятой летней Спартакиаде народов СССР.

Основной акцент в рассказе Александров сделал на волейболе — сообщил мне, что мужская сборная Москвы «вчера» всё же уступила сборной РСФСР: