Суворовец. Том 2 - Анна Наумова

не сходил с ума от скуки на самоподготовке. Просто сидел и делал уроки. А в свободное время читал газету в комнате досуга, нахмурившись и вытянув под столом длинные ноги. Точь-в-точь чей-то усталый советский батя, вернувшийся с работы домой.

И в суворовскую братию «Батя» с первого дня КМБ влился, будто всегда там был. Послушно вскакивал после команды «Подъем!», одевался быстрее всех, идеально подшивался, вызывая одобрение прапора Синички, не пытался сбежать в самоволку, не спал в нарядах… И вовремя осаживал шебутных братьев Белкиных, когда шутки близнецов выходили за грани разумного.

Я уже знал, что Егор, лишенный подростковых заморочек, всегда все будет делать правильно. Окончит Суворовское с отличием и вернется обратно в столицу. Поступит в Московское командное училище. Сделает хорошую карьеру и, как и Тополь, позже будет носить полковничьи погоны. Только по-честному служить будет, а не как этот…

Сам я был другим. Хоть и посерьезнел к шестнадцати годам, однако к жизни относился намного легче. Но, став вице-сержантом, все же попытался перенять у мудрого и рассудительного «Бати» нужные черты: внимательность, спокойствие, рассудительность и, конечно же, умение контролировать взвод, состоящий из вчерашней школоты.

— Давай вслух читай, Андрей! — потребовала Лиля, важно закидывая ножку на ножку и поправляя платьице, на этот раз — изумрудное, которое очень подходило к ее зеленым глазам.

И поспешно добавила:

— Ну, если там, конечно, никаких секретов нет… А то я в Ленинграде только разок была… Так скучаю! Мальчики, Ленинград — это лучший город на земле!

— Москва — лучший город! — возразил «Бондарь», жмурясь от удовольствия.

Лиля нежно гладила его за ухом.

— Нет! Ленинград! — Лиля стукнула по столу нежной ручкой. — Илья! Не спорь со мной!

— Ладно, ладно… — сразу включил «заднюю» слабохарактерный «Бондарь». И положил руку девушки обратно себе на ухо. — Ленинград, так Ленинград…

Лиля торжествующе кивнула.

— Вот ты, Лилечка, в Ленинграде побывала. А я там так ни разу и не был… — с грустью сказал Илюха. — Я вообще почти нигде не был… Разве что в «Орленке» пару раз, на море. А так меня родители каждое лето на дачу таскали… Я столько ведер воды переносил, сколько стекол из рогатки не перебил!

— Съездишь, какие твои годы, — рассеянно отозвался я, читая письмо. — Ладно! Вслух, так вслух! Тут никаких секретов… Слушайте, мальчики-девочки!

Я откашлялся и начал:

— «Привет, парни! Я тут уже больше месяца. Уже освоился»…

— Еще бы не освоиться! — ввернул «Бондарь», который млел в объятиях своей драгоценной Лили. — Папин будто родился в погонах… Этот в любом училище освоится… Готов поспорить, он генералом будет!

— Да погоди ты… — перебил я приятеля. — Слушай дальше: «Все, как у вас. Гоняют так же, как и вас… В увале с пацанами теперь ходим гулять не в парк Горького, а на Невский… Берем по мороженому и айда — из конца в конец. У нас даже спор был как-то: кто больше мороженых съест. Правда, одного парня потом положили с ангиной… А потом заворачиваем в пышечную на Желябова. Пацаны, там такие пышки! — просто отвал всего…»

Тут я невольно сглотнул подступающую слюну.

Пышки в знаменитой пышечной на Желябова и впрямь всегда были обалденные. И когда я, молоденький капитан, приезжал в Питер в восьмидесятых — навестить Коляна Антонова, который окончил «Техноложку» и работал инженером. И в девяностых, когда ездил туда к нему на свадьбу…

Лежат у меня дома где-то старые фотки, сделанные уже не знаменитый «Зенит-Е», а на какой-то там дешевый фотик… Старенький «Жигуль», за рулем которого — кто-то из питерских друзей жениха… Сам жених, замерзший до синевы, но мужественно позирующий фотографу в январе… Его лупоглазая невеста с прической, щедро залитой бутылкой лака… И мы, по приколу одетые в малиновые пиджаки…

Так и не вышло ничего у Коляна с его новоиспеченной супругой, хоть он, казалось, и забыл давно свою подростковую влюбленность в учительницу. Прожили они в Питере со своей Светкой всего пару лет и тихо-мирно разбежались, поняв, что любви между ними нет и никогда не было. Детей Колян со Светкой не нажили, квартиру не получили. А покупать было не на что — в НИИ, где Колян и познакомился со своей будущей супругой, в девяностых зарплату по полгода могли не платить. А посему бывшим супругам Антоновым делить было нечего.

Колян, забрав все свои нехитрые пожитки, уместившиеся в двух коробках, вернулся обратно в Москву и зажил бобылем. На свидания бывший суворовец, кажись, даже не пытался ходить. А зайдя к нему как-то в гости в холостяцкую квартиру однокашника, доставшуюся от родителей, я увидел на стене аккуратно вставленный в рамочку портрет все той же худенькой девушки с осиной талией…

Крохотной, миниатюрной, юной девушки, вчерашней выпускницы пединститута, у которой мы, суворовцы, так когда-то боялись получить «банан» за сочинение.

Так и не смог перебороть себя бывший суворовец…

* * *

— А дальше-то там че «Батя» пишет? — бесцеремонно прервал мои воспоминания «Бондарь». — Читай, Андрюх!

Они с Лилей так и сидели в обнимку, влюбленно уставившись друг на друга. Лиля нежно гладила своего парня по голове, а Илюха, чувствуя прикосновения ее нежных пальчиков, жмурился, будто Лилин кот Пират, которому утром первого января перепало дофига всяких вкусностей.

Я, глядя на них, даже немножко позавидовал. Настя моя прямо с утра сегодня должна была укатить в Рязань, к родственникам. Семейство Корольковых отправлялось туда в полном составе аж на целых три дня! Отмазаться от визита у моей ненаглядной не вышло, как она ни старалась… Поэтому все надежды я возлагал на вторую половину каникул…

Ерунда вроде бы. Всего три дня не видеться. Но для суворовца, который ест и спит исключительно по команде, а в город выбирается только с высочайшего дозволения, три дня — огромный срок!

— О! А вот это интересно! — я перевернул листок. — «У нас, так же, как у вас, есть кликухи. Все как полагается. Иногда фиг поймешь, кого как зовут. Иногда из-за этого даже курьезы случаются».

— Так, так! — вскинулся любопытный «Бондарь». — И какие же там погоняла у пацанов?

Я читал дальше.

— «Так, мужики, я думал, что парня одного Сашкой зовут. Потому что все во взводе его Шуриком кличут. А у него, оказывается, просто фамилия Александров. А зовут его Леха! А еще есть „Колька-Два ведра“. Прозвали его так, потому что