Суворовец. Том 2 - Анна Наумова

— «Два ведра»! — хихикнула Лилечка. — Вот хохма-то! А у нас в классе девчонка есть по прозвищу «Капитошка»…

— Потому что «бомбочки» с водой с балкона бросала?

— Не! — пояснила девушка. — Она у нас вообще отличница и вообще комсомолка-чемпионка. Никогда не хулиганила. «Бомбочки» — это не про нее. Фамилия у нее просто такая… «Капалина». Созвучно с «капитошкой».

— А у нас во дворе живет парень по прозвищу «Ветрянка»! — вспомнил «Бондарь».

— Потому что фамилия какая-нибудь у него подходящая, Илюх? Ветров там, к примеру? — предположил я.

— Да не! — хохотнул Илюха. — Не угадал! Фамилия тут вообще ни при чем. Он просто единственный из всех во дворе два раза ветрянкой переболел.

— А! — дошло до меня. — Тогда понятно… Даже и не знал, что такое бывает…

— Че еще там пишут, Андрюх? — приятелю все не терпелось узнать подробности. — Читай давай, не томи!

Даже от Лилечки своей чуток отодвинулся и шею вытянул, пытаясь разглядеть почерк Егора.

А вот это самое интересное!

— Терпение, мой друг, терпение! О-пачки! — я потряс тетрадным листком.

И обратился к ничего не подозревающему приятелю:

— Слушай, Илюх! А ты тут говорил, что ни разу в Ленинграде не был…

— Ну да… — Илюха не понимающе уставился на меня. — Не довелось пока… Ну ты же сам говорил: какие наши годы? А что?

— А то!

И я, откашлявшись, продолжил чтение:

— «Пацаны, у меня есть идея! Тут в Ленинграде, на Мытнинской, у меня родственница живет. Какая-то двоюродная бабушка мамы по отцовской линии. В общем, я сам пока не понял, кто она нам, но тетенька отличная! Я к ней на каникулы переберусь из казармы!»

— Не поняла… — хихикнула Лиля. — А зачем вам бабушка?

Я поднял руку, призывая к тишине.

— «Парни!» — писал Егор. — «Если письмо дойдет, когда вы еще на каникулах, берите с Михой и Андрюхой билеты и дуйте сюда, в Ленинград! Хоть на все каникулы! Хоть на третьей полке! Тут столько всего! Смотри — не пересмотришь! Невский, Аничков мост, кони Клодта, Пушкин, Петергоф… Да и просто можно целыми днями гулять. Я в первый день, как приехал, километров двадцать, наверное, находил. Короче, пацаны! Если надумаете, вот мой телефон…».

— Ну? — спросил я, закончив чтение и выжидающе глядя на друзей. — Что скажете?

— Ну… — «Бондарь» высвободил руку, которую обнимал свою Лилю, и растерянно потер вихрастую голову. — Я… это… как бы… не думал никогда…

— Ты подумай, Илюх! — предложил я ему. — Привычка-то полезная…

«Бондарь» в растерянности уставился на свою девушку.

— Лиль… Тут это…

Вот же мямля! Пока сформулирует то, что хочет, каникулы уже закончатся. И ехать надо будет на КПП, а не в Ленинград. Надо помочь тюхе-матюхе!

— Лилечка! — вмешался я в семейный диалог.

И навесил на морду свою самую доброжелательную улыбку.

— Илья очень хочет поехать в Питер на каникулы, по приглашению нашего общего приятеля. Так хочет, что прямо — ух! Ты его отпускаешь? Под мою ответственность, разумеется!

Соседка недовольно нахмурила лобик.

— Рогозин! — надулась она. — Ну что за пенки?

И обратилась к «Бондарю», который вжался в кухонный диванчик, гадая: «Отпустят или нет?».

— Илья! — тоном строгой жены сказала Лиля. — Мы же с тобой еще до Нового Года договаривались… Все каникулы вместе…

— Дык я… это… друга… ну… давно не видел… — мямлил Илюха.

Я нутром чуял, что он о-очень хочет поехать в Ленинград. Но и Лильку свою обижать не хотел. Эх, валенок…

— Лилечка! — снова вмешался я. И снова продемонстрировал голливудскую улыбку. — Будь ласка! Отпусти балбеса! Под мою ответственность! Не на все каникулы, конечно. Дня на три! А вот весенние каникулы будут все твои! Да, Илюха?

И живенько пнул приятеля ногой под столом. «Не молчи, как пень, мол, скажи что-нибудь!».

Через три дня как раз должна была вернуться из Рязани моя Настя. А посему мне позарез четвертого числа надо было быть снова в Москве.

— А! — встрепенулся Илюха. И с готовностью подтвердил: — Да, да, да! После третьей четверти, Лилечка, все каникулы я буду с тобой! Обещаю.

— Ладно! — смилостивилась королева. И тут же вспомнив, что баловать мужчин не стоит, шуточно погрозила пальцем: — Только смотрите у меня там!

Ну вот! Проблема улажена. Делов-то!

Илюха, который в своих мечтах, наверное, уже гулял по Невскому проспекту, расцвел.

— Обещаю! — гаркнул довольный парень.

— Да, да! — поддержал я его. — Вести будем себя прилично! Бумажки выбрасывать только в урну. Бабушек через дорогу переводить. И ни в коем случае не смотреть на девчонок!

— Да идите уже… — рассмеялась Лиля. — Звоните своему «Папе» или как там его…

— «Бате!» — крикнул я уже из коридора. — Мальчики-девочки, вы тут чуток побудьте! Я к себе домой позвонить сгоняю… А то межгород все-таки…

* * *

Вечером того же дня мы с «Бондарем» уже сидели на нижних полках в плацкартном вагоне.

Да уж, это тебе не «Сапсан»… Обычный плацкарт. Белье, на котором фиг знает кто спал до тебя, высунувшиеся голые пятки в проходе, и проводница, с утра пораньше орущая: «Сдаем белье!».

— Чудеса в решете! — приятель все еще не верил в происходящее. Потрогал свернутый потертый матрас, на котором, кажется, еще в девятнадцатом веке спали, и воскликнул: — Прикинь! Уже завтра будем в Ленинграде! Кстати, а че Миха-то не поехал?

— Его Вера плотно в оборот взяла! — пояснил я, деловито раскатывая свой матрас на нижней полке и заправляя простынь. — Он мне ее номер на всякий случай оставил. Ей-то я и дозвонился.

— Вот валенок-то! — воскликнул Илюха. — Неужели отпроситься у нее не мог? Боится своей Веры, будто она ему не девчонка, а мамка строгая…

— Ля какой грозный! А сам-то чего? — поддел я друга. — Тебя самого-то Лилечка еле-еле «отпустила»!

— Ладно, ладно! — стушевался «Бондарь». — Я ж так… Просто к слову пришлось!

— Э! — раздался вдруг чей-то незнакомый голос. — У тебя какая полка?

Мы обернулись.

В проходе стоял хмурый черноволосый