Суворовец. Том 2 - Анна Наумова

Ей явно не терпелось узнать подробности, чтобы прямо с утра было о чем потрепаться с соседками на лестнице.

— Так что же все-таки они натворили? Ой… А чего Андрюшка-то тут? И с отцом… А чего это с ним? А мамка-то где? Ой, ешки-матрешки! Пьяный какой! Отец-то! Шатается, лыка не вяжет! Неужто Зинка его выгнала? И сыну-суворовцу какой пример подает! А…

Я нахмурился. Не хватало еще для полного счастья, чтобы про него и его ссоры с матерью начали ходить анекдоты по всем окрестностям метро «Юго-Западная»!

— Евдокия Ильинична! — вмешался я и нарочито громко крикнул, задрав голову: — Все в порядке. Вышли во дворы бенгальские огни позажигать! Уже идем домой! Вы оливье-то доедайте и спать скорее ложитесь! А то Вам завтра утром в поликлинику…

— Хам! — рявкнула соседка и с силой захлопнула окно, да так, что стекла задребезжали.

Хмурые усталые «мильтоны» наконец-то приехали и быстро упаковали «Сивого» и «Ламу» в машину.

— Здоров, Савченко! — хмуро поздоровался с дядей Лешей старший из милиционеров. И зевнул: — Ох и ночка сегодня. Ты представляешь, Леха: один Дед Мороз спьяну на балкон к соседу залез… Тот, как его в балконную дверь увидел, подумал: все, «белочка» пришла… Даже завязать решил. А ты молодец, Леха! Мы с этими сусликами не далее как неделю назад виделись! Только-только их после «суток» выпустили… А они снова. Ну в этот раз они надолго уедут…

— Да я-то че? — отозвался дядя Леша. — Это вон, пацаны все! И он указал на нас с «Бондарем».

— А вы их знаете? — вмешался я в разговор.

— А то… — отозвался второй милиционер, совсем молоденький. — Сиваков и Ломакин у нас — частые гости…

— Ладно, мужики! — доблестный сосед потер себя по голым плечам, которые уже были почти синие — будто курица на прилавке в советском магазине. — Я побег… А то сейчас точно околею! Парни, вы — молодцы!

— Давайте, с Новым Годом! Молодцы, пацаны! — тоже похвалил нас старший, потирая руки.

Милицейская машина, увозящая «Сивого» с «Ламой», скрылась за углом. Соседи, расстроенные тем, что дворовый спектакль так быстро закончился, попрятались обратно в свои квартиры. Все, кроме Евдокии Ильиничны. Она так и продолжала торчать в окне, внимательно наблюдая за моим батей, который уже потихонечку начал трезветь.

— Слушай, Илюх! — спохватился я, когда дядя Леша, попрощавшись с нами, убежал к себе домой, отогреваться у батареи и доедать салаты. — А ты чего сюда-то приперся? Вылетел откуда ни возьмись! Я и не ожидал тебя совсем увидеть! Ты ж сам говорил, что твоя Лиля собирается Новый Год на даче встречать!

— Так-то оно так! — весело сказал «Бондарь», запуская снежком точно в дерево, стоящее поодаль. — Просто Лилины родители в последний момент все переиграли. У них на даче во всем садоводстве свет вырубили. Авария какая-то. Вот они последней электричкой в город и вернулись. А я Лильку поздравить забежал, да так и остался. Пока на лестнице с ней прощался-прощался, уже полдвенадцатого… Родоки ее говорят: «Оставайся, чего по ночам-то шастать!». Ну а я, как ты понимаешь, только и рад… Позвонил своим, говорю, мол, так и так…

— Родоки ругались небось?

— Ругались, конечно, — «Бондарь» пожал плечами. — Грозились по попе надавать, в угол поставить, наследства лишить… Батя обещал, как вернусь, за ухо на гвоздь подвесить… Ну да ладно! У меня второе ухо останется!

— А меня-то ты как увидел? — допытывался я.

— А мы с Лилькой на кухню пошли… ну, в общем, тарелок чистых еще взять! — пояснил приятель. — Стоим у окна с ней, я случайно глянул вниз, вижу, а тут у тебя замес! Ну, я ноги в руки — и бегом…

— С помадой на щеке! — насмешливо заметил я.

Илюха смутился и наскоро вытер правую щеку, перемазанную бордовой помадой.

— Ой… ек-макарек! И как только девчонкам не надоедает этой дрянью мазаться! В общем, только куртку успел накинуть. А вот сосед твой, дядя Леша этот — прямо настоящий морж! Я бы дуба дал в одной майке на морозе!

— Стало быть, спасла нас сегодня ваша с Лилькой любовь! — усмехнулся я. — Иначе ты бы так не задержался у Форносовых…

Ко мне снова потихоньку начало возвращаться хорошее настроение.

— Ой, блин! — приятель потер ушибленный глаз и расстроился: — Точно фингал будет!

— Уже есть! — утешил я его. — Да ты не стремайся! До возвращения в училище точно заживет! Так что наряд точно не словишь! А Лильке ты таким даже понравишься! Герой! Ладно, пойдем по домам! Ненаглядная твоя, наверное, уж заждалась! Только…

Я кинул взгляд на отца…

— Слушай, Илюх! — задумчиво сказал я. — Есть тут одно дело…

* * *

У моей соседки Лильки Форносовой было одно замечательное качество. Она была очень понятливой и посему никогда не задавала лишних вопросов. Вот и сейчас, открыв дверь и увидев нас с Илюхой, поддерживающих под руки моего нетрезвого батю, она только подняла брови. А потом кивнула: «Заходите, мол!».

И тут же с тревогой кинула взгляд на своего ненаглядного.

— Так я и знала! — всплеснула руками Лилька, одетая в нарядное лиловое платье.

И нахмурилась. Точь-в-точь строгая жена, встречающая мужа после дворовых разборок.

— Илья! Ужас какой! — схватила она любимого за вихрастую голову, оценивая масштабы трагедии.

Илюха только глупо заулыбался и чмокнул ее в щеку.

— Не ругайся, Лилек! — мирно попросил я хозяйку, втискивая отца в прихожую. — Илюха у тебя герой! На защиту друга бросился! А это не фингал, это макияж… под цвет, так сказать, твоего платья… Платье, кстати, красивое очень. Илюх, ну хорош миловаться, помоги…

Илюха нехотя отлип от своей девушки и перекинул отцовскую руку себе через плечо.

— Слушай, Лилек, — по-свойски попросил я соседку. — Тут проблемка одна нарисовалась. Батя мой сегодня выпивал с приятелями… ну и, как видишь, чуток перебрал. А домой ему сейчас нельзя. Они с мамкой… ну, маленько поссорились. Самую чуточку. Можно он у вас тут до утра побудет? А потом… ну в общем, потом видно будет.

Илюха просительно глянул на Лильку и умоляюще сложил руки.

— Ладно! — согласилась Лилька, подумав. — Что с вами делать? Заходите… Папа против точно не будет. Он через часик