Прелюдия бури - Михаил Злобин

— Не можем открыть, госпожа, — хором ответили солдаты.

— Так сломайте, тупоголовые ублюдки!

— Как прикажете, веил’ди! — дружно рявкнули бойцы и только после этого бросились вышибать двери.

Алавийка протяжно вздохнула. Бычья сила в этих прямоходящих животных с лихвою компенсировалась их бычьим же умом. Слава Всемогущему Каарнвадеру, что двуногому скоту вообще хватило сообразительности вскрыть последний экипаж. Для этого не требовалось выдающихся навыков и знаний. Но едва они это сделали…

Темноликая вдруг с удивлением поняла, что лежит на земле. Её мысли неспешно перекатывались, подобно громоздким валунам. И для обдумывания каждой из них приходилось прилагать серьёзные усилия. Как странно… Она же только что была верхом? Пытаясь встать, воительница обнаружила, что её права рука вывернута под неестественным углом и отказывается слушаться. Что произошло? Откуда столько дыма? Ничего не видно… не слышно… только пронзительный оглушающий писк, пробивающийся сквозь толстый слой ваты в ушах.

Шатаясь и постанывая сквозь зубы, алавийка кое-как поднялась на ноги. Глаза щипало от едкого дыма, но она всё равно старалась рассмотреть, что происходит вокруг. Ладонь легла на эфес верного самзира. Если дойдёт до схватки, то Дева войны легко удивит врага, ведь воспитанники Vliegstaal Skole одинаково хорошо фехтуют обеими руками. Однако никто не неё не нападал. Вокруг не было ничего, кроме всполохов пламени, горящих обломков, удушливого дыма, пары перевёрнутых экипажей и трупов в чёрных доспехах.

— Gutten vaailgebore! — грязно выругалась алавийка в адрес захватчиков Элдрима. — Какие подлые и низкие уловки!

Она устремила взор на стены портового города. Там наверняка сейчас веселились сотни бледнокожих выродков, радующихся своей жалкой и по-детски пакостливой победке. Но ничего, скоро им всем станет не до смеха. Когда Капитулат пойдёт в атаку, то все они…

Мысли алавийки внезапно споткнулись, и в разуме воцарилась звенящая тишина. Воительница увидела его. Тёмный силуэт на башне донжона — чёрный клин на фоне пылающего неба. Закат лизал каменные зубцы, заливая город кроваво-золотыми лучами, но эта фигура избегала их прикосновений. Она словно бы зияла воронкой, поглощающей любой свет. Лишь только на месте лица сверкала небольшая искорка, отражающая лучи заходящего солнца.

Силуэт стоял неподвижно и, казалось, смотрел прямо на темноликую.

Маэстро… это он…

Алавийка совершенно точно не могла детально разглядеть противника на столь внушительной дистанции. Но всё же каким-то чудом образ человека в железной маске отпечатался в её сознании до мельчайшей детали. Она запомнила каждую складку на чёрном плаще, каждый завиток орнамента на маске. Но самое главное, в разуме раскалённым гвоздём засел его пронзительный взгляд. Безжалостные глаза, отливающие янтарём, почти как у чистокровного альвэ, взирали на армию Капитулата. И тогда непреложное знание, не требующее доказательств, взорвалось в мозгу воительницы: «Вот он, истинный бич её народа». Непримиримый враг. Враг с большой буквы, к уничтожению которого должен стремиться каждый чистокровный алавиец.

Дева войны почувствовала, как стучит её сердце. Но теперь оно билось не в одиночестве. Какая-то незримая нить соединила тела всех соплеменников в один огромный живой организм. Все темноликие на этом необъятном поле слышали друг друга и дышали в унисон. И все они в данный момент думали об одном и том же. Божественное просветление вложило в их головы единственную мысль, которая вытеснила всё остальное: Маэстро должен умереть. Иначе грянет катастрофа.

Глава 13

Командующий армией Капитулата показал себя относительно здравомыслящим и хладнокровным полководцем. Мою маленькую провокацию с подрывом экипажа он проигнорировал. Другой мог бы разозлиться и немедленно бросить пехоту на штурм. Но этот невозмутимо продолжил готовиться к длительной и основательной осаде города. Полчища молдегаров копошились в траншеях, словно чёрные муравьи. Перекапывали тонны грунта, заглублялись, отсыпали брустверы, укрепляли свой лагерь.

Не прошло и седмицы, а напротив стен Элдрима вырос целый палаточный город со своими улицами, площадями-плацами и бревенчатым частоколом. Тем не менее, я уже видел, как работали эти алавийские выкормыши под стенами Арнфальда. И потому знал, что копать они могут гораздо быстрее. А тут, вроде и укрепления возводят более серьёзные, нежели во время попытки взять столицу Патриархии — такие с ходу и боевыми плетениями не разберёшь, что уж о самострелах говорить. Но вместе с тем явно медлят. Неужели я что-то упускаю? А может, у меня паранойя беспричинно разыгралась?

Стремясь разгадать замысел противника, я каждый день поднимался на высоченную часовенную башню и подолгу разглядывал лагерь осаждающих с помощью «Орлиного взора». Часто посещал крепостные стены, откуда точно так же пытался подметить хоть какие-нибудь мелочи, способные навести на мысль. Организовал круглосуточное наблюдение за разными участками алавийского стана. Но никаких подсказок обнаружить не удавалось.

Объяснение их медлительности вскоре нагрянуло к нам с моря. Вернее, я сам так решил, когда мне сообщили о прибывшей эскадре Капитулата, заблокировавшей акваторию. Сначала к берегам Элдрима подтянулись их манёвренные и быстрые вилдъягеры — или, если перевести с алавийского, то ловцы ветра. А ещё через несколько дней на водной глади показались ленивые и неповоротливые многомачтовые суда, которые язык не поворачивался назвать просто кораблями.

Эти китоподобные чудовища были чем-то бо́льшим. Целыми плавучими артиллерийскими платформами, способными с помощью хитрых стрелковых механизмов засылать снаряды весом до полутонны практически на километр. И своих круглобоких монстров Капитулат звал гордым именем стормвелер, что на язык людских государств условно можно перевести как Сеятель бури или Призыватель шторма.

Тут, казалось бы, всё просто и однозначно — нас пришли давить с двух сторон. С суши и с моря. Но, к моему удивлению, в осадном лагере обошлось без перемен. Молдегары всё так же размеренно и неторопливо прокладывали разветвлённую сеть траншей, тянущихся к Элдриму. А чужие корабли бросили якоря, перекрыв фарватер, и замерли в ожидании неизвестно чего.

Хотя нет, кое-что с появлением вражеской флотилии всё же изменилось. Солдаты темноликих, прокопавшись на дистанцию арбалетного выстрела, принялись устраивать засады. Особенно они любили делать это в тёмное время суток.

Не скажу, что это стало для нас какой-то критической проблемой, но хлопот доставляло. Всё же пехотный draakbalt — это не игрушка, а опасный, точный и вместе с тем компактный самострел. Что ещё хуже — очень распространённый в армии Капитулата. Девы войны из такого с трёх сотен шагов в монету попадают. Оттого можно представить, как они докучали бойцам на стенах. Иной раз, меж зубцов показаться нельзя было — сразу хлопали арбалетные рога где-то в ночи.

К счастью, пострадавших от таких обстрелов оказалось совсем немного. Да и те по большей