Тень Долгой зимы - Игорь Семенов

— и то во многом из-за страха городских жителей перед темной, неграмотной, зачастую отличающейся высокой степенью религиозности «массой» сельского населения. Ведь, случись восстание, и фанатики в первую очередь будут резать именно их — под любыми предлогами. Хоть за недостаточную религиозность, хоть за нарушение «обычаев предков» и уходе от традиционного уклада жизни… За примерами далеко ходить не нужно — так происходило практически повсеместно: на Ближнем Востоке, в Африке…

«Мы ж там, у границы, еще до договора собрались, — рассказывал служивший в то время в армии мой старший брат. — Что мы вот-вот войдем туда — это уж всем было понятно. Вопрос лишь в одном — миром или с боями? Замполиты тогда собрали нас, прочитали про помощь братскому иранскому народу в строительстве социализма, разруху, что там творится, защиту мирных граждан от религиозных фанатиков и все такое… А потом прямо говорят — Советскому Союзу жрать надо. И нам бы пофиг было, что в этом Иране твориться будет, могли бы и у буржуев купить еду. Вот только сельское хозяйство там примитивное, много оно не даст. А нам надо этак вдвое производство увеличить!» И, к счастью для всех нас, при похолодании климат там стал более влажным, многие неиспользуемые земли распахать можно будет. Да и в деревнях если технику с удобрениями начать активно использовать, да колхозные порядки установить, то продуктивность сильно вырастет.

Дальнейшая история показала, что присоединение Иранской ССР стало абсолютно верным шагом — в том числе, на долгосрочную перспективу. Наверное, многие мои читатели сами бывали на иранских курортах, ели иранские фрукты и овощи и уже не представляют свою жизнь без всего этого… Но в те годы новая республика не только дала нашему народу возможность выжить (в самые тяжелые годы Долгой зимы пятая часть всей сельскохозяйственной продукции СССР производилась там), но и доставила немало головной боли.

Об опасности религиозного фанатизма в наше время не знают лишь маленькие дети. А эта проблема, особенно на фоне произошедших ранее событий (а извержение Лонг-Вэлли и землетрясения многие люди восприняли как проявление «божественного гнева»), была как нельзя более актуально. И усиливалась сразу некоторыми факторами. Тут и прибытие в республику множества эвакуированных из северных областей СССР. Тут и «курдский вопрос» — выделение отдельной Курдской ССР многими было воспринято как «аннексия», оккупация страны. Тут и не смирившиеся с установлением в республике социализма бывшие шахские чиновники и иранские буржуи, кто принялся науськивать наиболее невежественные и консервативные слои населения на «борьбу с советскими оккупантами». Тут и низкая (хотя, пожалуй, тут правильнее было бы сказать «никакая») политическая сознательность широких народных масс. И даже такие кажущиеся нам мелочами вопросы как выпас коз на горных склонах, что разрушало экологию и препятствовало восстановлению лесов. А ведь без этого спустя пару-тройку десятилетий Иранская ССР бы вновь превратилась в бесплодную пустыню!

И, что самое сложное, если подходить к местному населению с точки зрения советского закона, то огромные массы народа поехали бы в исправительно-трудовые лагеря, сами не поимая, за что и почему. И это никак не могло не сказаться на лояльности к Советской власти. Действия властей воспринимались бы однозначно — как самодурство и произвол. И тут огромная работа легла на плечи идеологов из КПСС. Нужно было найти оптимальный подход, найти примеры, на которых можно было бы разъяснить народу политику советского правительства. Впрочем, заглянув в историю, оказалось, что даже не надо придумывать эти примеры!

Идеи о социальной справедливости не родились на пустом месте и не стали гениальным озарением товарищей Маркса, Энгельса, Ленина или Сталина. В истории едва ли не каждого народа найдутся примеры тех людей, кто боролся за социальную справедливость. Савмак и Спартак, Маздак и Пугачев, Томас Мор и Томмазо Кампанелла и даже первые христианские общины — все они, в меру своего понимания и своих возможностей, продвигали идеи общества всеобщего равенства перед законом и социальной справедливости. И в том, что их усилия закончились ничем, виноваты не они сами, а недостаточность их знаний об окружающем мире и неготовность общества принять столь революционные идеи. «Хотели как лучше, а получилось как всегда», — так можно было бы сказать про их попытки. Более того, нередко злую шутку играли с ними и излишний максимализм, приводивший к многочисленным перегибам, что вели к дискредитации их идей среди народных масс. Впрочем, не на это ли самое нам указывал товарищ Сталин, говоря про «головокружение от успехов»? Но сейчас я хотел бы сказать не про это.

Так уж устроены люди, что пример их предков зачастую куда убедительнее, чем принесенные извне (тем более — «иноземцами») идеи. И был и в истории Ирана свой деятель эгалитаристского, можно даже сказать — протосоциалистического, движения. Тот самый уже упомянутый мной Маздак, под лозунгами которого позднее не раз поднимались народные восстания. Оставалось лишь показать людям, что мы стремимся практически к тем же целям. Только не намерены совершать ошибок маздакистов — ведь если у Маздака были лишь идеи о социальной справедливости и не было опыта государственного управления, то нам поможет более развитая теория и накопленный за годы социалистического строительства в СССР опыт. Мы уже знали, какие могут быть перегибы и ошибки на этом пути — а, значит, могли их избежать.

И, стоит признать, этот опыт оказался успешен. Хотя и не без своих издержек… Например, нашлось немало людей, кто решил, что именно иранские коммунисты — «самые коммунистические» из всех коммунистов. Ведь их предки боролись за «социализм» еще полторы тысячи лет назад! А, значит, именно они должны стать главной движущей силой коммунистического движения! И тут уж пришлось остужать «горячие головы», объяснять, что сами по себе эгалитаристские идеи — отнюдь не что-то уникальное, изобретенное их предками. За подобные идеи боролись люди и в более ранние исторические времена. Вот только на одних идеях, методом проб и ошибок, далеко не уйдешь. Нужны не мечты об обществе социальной справедливости, а понимание того, как такое общество построить. «Без теории нам смерть!» — так говорил товарищ Сталин.

К сожалению, выработка этой теории до той степени, когда она сможет хоть как-то работать на практике, заняла не одну тысячу лет. И именно появление этой теории (пусть еще изрядно «сырой», требующей доработки по результатам применения на практике) позволило нам построить страну победившего социализма… Хотя, конечно, при этом не стоит забывать и про тех, кто в древности первыми поднял знамя борьбы за общество социальной справедливости — ведь без их примера, без выдвинутых ими идей, скорее