Моя чужая новая жизнь - Anestezya

Я почувствовала себя беззащитной, но не потому что стою сейчас абсолютно голая. Комплексы по поводу шрама, который бросался в глаза, отчасти ушли. Помню как в первую ночь после возвращения из госпиталя я намертво вцепилась в простыню, не желая, чтобы Фридхельм его увидел, а он лишь мягко разжал мои пальцы, невесомо касаясь губами изуродованной кожи:

— Забудь… считай, что его нет…

Но то, что сейчас он видел в этом чёртовом зеркале было… слишком. Слишком личным, куда более интимным, чем любая физическая близость. Никому не хочется, чтобы кто-то увидел изнанку твоей души. Фридхельм смотрел в мои глаза бесконечно долго, а затем медленно подошёл ближе. Опустил руки мне на талию и стал покрывать лёгкими поцелуями шею и плечи. Расслабляясь под этими полными нежности, почти невесомыми прикосновениями, я чувствовала, как тяжёлые мысли медленно уходят из головы. Я люблю его, и это самая главная правда, а когда война закончится, вопрос о том, что я русская, вообще потеряет актуальность. Наши взгляды встретились в отражении, и меня повело от нежности и желания в его потемневших глазах. Не отводя взгляда, он скользнул рукой выше, лаская мою грудь, другой же продолжая прижимать к себе. Вроде как эксгибиоционизмом я никогда не страдала, но почему-то продолжала смотреть, как его пальцы чувственно скользят по моей коже, отводят с шеи влажные после душа волосы, открывая доступ для поцелуев. Возбуждение горячими искрами пробегает по венам, когда я вижу, как Фридхельм поднимает руку к моему лицу, кладёт ладонь на щёку, обводит губы большим пальцем.

— Мало тебя, — цедит он сквозь стиснутые зубы, когда я медленно вожу рукой, лаская его напряжённый член прямо через ткань брюк. — Ты… с ума сводишь.

— Это хорошо, потому что мне тоже мало. Ты тоже сводишь с ума.

Контраст моей обнажённой кожи с мягким хлопком его рубашки лишь обостряет ощущения. Я отклоняюсь назад, опираясь затылком о его плечо, и едва сдерживаю стон, когда его пальцы аккуратно накрывают моё горло, мягко смещаясь выше, разворачивая к себе. Задыхаюсь, когда он перекатывает соски между пальцами, изворачиваюсь, чтобы поймать в поцелуе его губы. Он отвечает жадно, напористо, одной рукой спускается ниже, надавливает на бёдра, мягко касается пальцами клитора и ловит ртом мой стон. Жарко от горячего влажного воздуха и его кожи, от того, что делают его руки, от прижимающихся губ и моего сбитого дыхания.

Фридхельм завозился, высвобождая давно изнывающий от желания член и нерешительно остановился. Что, милый, смущает неудобная поза? Но спонтанное желание оказывается сильнее — он мягко подтолкнул к стене. Нетерпеливые ладони огладили мои ягодицы и спустились ниже на бёдра, подхватывая и приподнимая. Я прерывисто выдохнула, почувствовав, как он вжимает меня в стену, аккуратно и медленно заполняя собой. Прижимаюсь ещё ближе, хочу слиться с ним в одно целое. Чёрт, а так действительно неудобно. Хочется ощутить его глубже, сильнее… В этом наши желания совпадают. Фридхельм отпускает меня, чтобы снова развернуть к зеркалу. Я едва успеваю уцепиться за раковину, когда он обнимает меня обеими руками, прижимая к своему телу, заставляя прогнуться ещё сильнее. Всё смешалось в чувственный калейдоскоп. Его руки, напряжённо сжимающие мои бёдра, желая притянуть ближе, неспешные ритмичные точки отзывающиеся сладкой судорогой внутри, горячее дыхание на моей коже.

От этой наполненности, от ощущения, что мы одно целое, трясёт мелкой дрожью. Теряюсь в вихре ощущений, время будто застывает. Каждое движение его бёдер пронизывает насквозь, отдаётся ударами сердца во всём теле. Ближе, жёстче, быстрее… Ладони соскальзывают с раковины, и я крепче сжимаю пальцы. Кажется, всё, что на ней стояло, разлетелось по полу с громким звоном, но кого сейчас это волнует? Наслаждение разливается по венам тягучим мёдом, и, судя по его рваному дыханию, финальной грани мы достигнем одновременно.

— Фридхельм, всё в порядке? Я услышал шум… — Вилли застыл в дверях, в шоке взирая на открывшуюся картину.

Блин, который раз уже нас палит. Ну кто ж знал, что он дома? Торопливо одеваясь, мы с Фридхельмом молчаливо переглядывались. Не хорошо, конечно, быть застуканными на самом интересном месте, но чего уж, сами виноваты. Недаром народная примета гласит: «Незапертая вовремя дверь — к облому в личной жизни». Ай, ладно, не век же по углам теперь тихариться, всё равно общаться придётся.

— Самое разумное — делать покер-фейс, — предложила я.

Фридхельм согласно кивнул. Ну вот, теперь главное, чтобы Вилли отошёл от культурного шока. Небось, и не знал, что люди делают это не только в постели в миссионерской позе под одеялом. Я сама не знала, откуда такая уверенность, что он в этом деле ханжа. Может, потому что безбожно тупит с Чарли. Вилли обнаружился на кухне. Увидев нас, покраснел как маков цвет и отвел глаза.

— У нас есть для тебя новость, — немного смущённо начал Фридхельм. — Завтра мы с Эрин собираемся расписаться.

— Но подождите, — нахмурился он. — Разве это так делается? Ты представляешь, как расстроится мама, узнав, что пропустила вашу свадьбу?

— Так получилось, — я не стала говорить, что так всё и было задумано. — Мы пришли в мэрию подавать документы, и оказалось, что из свободных нам подходит только этот день.

— И что вы просто распишитесь и всё? — удивлённо спросил он, видимо, припомнив мои прошлые капризы.

— Да, — просто ответила я. — Ты и Грета пойдёте свидетелями, потом посидим где-нибудь. Как бы и всё.

У него, видимо, всё ещё не укладывалось в голове, что долгожданное событие можно так упростить.

— Ну, извини, приглашение уже состряпать не успеем, — пошутила я.

— Но ведь всё равно нужно как-то подготовиться, — в нём как всегда проснулся чопорный педант. — А вы вместо этого занимаетесь чёрти чем.

— Точно, — спохватилась я. — Надо же обрадовать новостями Грету.

Её реакция была ещё похлеще, чем у Вилли.

— Вы с ума сошли, да? Ладно Фридхельм, но ты-то чем думала? Как мы успеем привести тебя в порядок меньше чем за сутки? Я уже молчу про платье.

— Ты же мне поможешь?

— Естественно! — рявкнула Грета.

Она оглядела нас и, словно командир, расписала, что кому делать.

— Так, мальчики, идите на Йоханне-штрассе и озаботьтесь приличными костюмами к завтрашней церемонии. Лучше бы, конечно, мне пойти с вами, но, в конце концов, не жених главная фигура на свадьбе. Ну, а ты, — она оценивающе прищурилась,